Читать «Пороки и их поклонники» онлайн - страница 158

– Но… зачем?! Зачем нож?

– Затем, чтобы она готовилась к смерти и знала, что скоро непременно умрет. Чтобы с завещанием не тянула. Гаврила Романович уверен, что завещание будет в пользу Добромира.

– То, что ты говоришь, ужасно.

– Ужасно, – согласился Архипов. – Кроме того, затем, чтобы она всем раззвонила про нож, затмение небес и кровавый дождь. Чтобы все в очередной раз убедились, что она ненормальная, и не удивлялись бы ничему – например, завещанию в пользу секты. Кстати, она всем и раззвонила. Мне, например. И я тогда подумал, что она совершенно полоумная!

– А… второй нож зачем?

– Для тебя! А цель все та же – напугать и заставить верить в собственную смерть, которая вот-вот нагрянет. Он Лизавету на лестнице напугал, чтобы она уж окончательно убедилась. И тебя он тоже пугал. И еще он понимал, что, если что-то пойдет не так и где-то всплывет этот нож, подозрение первым делом падет на секту, а никак не на него, здравомыслящего и вменяемого соседа! Он тебя навешал, он знал, что ты не в спальне спишь, а на диване в гостиной. Правильно?

– Да, – согласилась Маша. – Правильно.

– И тут вдруг грянуло завещание Лизаветы, и в дело оказался замешан я! Добромир продолжал гнуть свое – ему нужна квартира, а ты его еще послала с его… нежными чувствами. Он взбеленился, конечно, хоть и “просветленный и посвященный”. А Гаврила Романович запаниковал. И напрасно.

– Почему?

– Потому что Маслов Евгений Иванович оказался умнее Добромира. Я думаю, что ему сразу показалось странным, что это старичок так хлопочет, чтобы “Путь к радости” получил Лизаветину квартиру! И зачем ему три картины покойного Огуса? Он навел справки и выяснил, что Огус был известный искусствовед и картин никогда не писал, а Гаврила Романович в прошлом страстный коллекционер живописи. Он сложил два и два, понял, что картины скорее всего вовсе не Огуса, а кого-то известного или даже знаменитого, и предложил Гавриле Романовичу “поделиться”. Может, припугнул, что все расскажет Добромиру и тогда Гавриле вовсе ничего не видать.

– И Гаврила Романович его… убил?

– Убил, Машка. Они встретились в Лизаветиной квартире, Евгений Иванович расположился, чтобы как следует изучить эти самые картины. Скорее всего Гаврила Романович стоял на своем – картины кисти старого друга и ничего собой не представляют. Маслов ничего не боялся, он и подумать не мог, что речь идет о миллионах! Наш пенсионер добыл из-под дивана нож и… всадил ему между ребер. И смылся – ждать развития ситуации. Картины он забрать не мог. В убийстве должны были обвинить тебя, а если бы из квартиры пропали картины, то получилось бы, что их кто-то украл, тебе же не было смысла красть у себя, значит, убила не ты, а кто-то третий! А он не мог привлекать внимание к этим чертовым картинам.

– Потом пришел ты, увидел труп и решил, что это я убила Маслова.

– Ну да. Только потом я вспомнил про ботинки и про то, что вы с Лизаветой всех заставляли ботинки снимать. А труп был в ботинках! После того, как вытащил тебя из лап сектантов, я понял, что есть два параллельных преступления. Я вижу только одно – Добромира с его квартирным интересом. А второго не вижу, потому что первое прикрывает все, как зонт. Помнишь, я говорил про зонт? Я вычеркнул из дела Добромира, и сразу все прояснилось.