Читать «Берлиоз» онлайн - страница 33
Теодор-Валенси
«Ах, горе-судьи, окостенелые умы, старые подагрики!
Все это вновь выкрикивал в мелодраматической манере неисправимый хулитель.
V
Берлиоз-отец, с которым сын посоветовался просто от хитрости, разрешил ему эту четвертую попытку. «Гектор, – полагал он, – может лишь идти вперед. Теперь он вернется к нам увенчанный лаврами». И убежденный в этом, он – такой скромный – решился публично предсказать это великое событие.
Какое разочарование!..
Госпожа Берлиоз немедленно возобновила нападки сына, требуя, чтобы доктор снова лишил его поддержки
– Но Гектор был настолько деликатен, – возразил отец, – что обратился ко мне за советом, и я позволил ему еще раз попытать счастье.
– Пойми же, он советовался с тобой, только чтобы впутать тебя в возможный провал.
– Но не могу же я… – попытался возражать доктор, однако госпожа Берлиоз резко оборвала его и, обращаясь на «вы», как делала всегда в торжественные минуты, и угрожающе тыча в него указательным пальцем, раздельно произнесла:
– Доктор Берлиоз, вы будете подлинным виновником, если ваш сын станет разбойником, достойным на этом свете тюрьмы, а на том – ада!
И что же?
Несчастный отец страдает, он в растерянности. В его мыслях смятение.
В конце концов ему приходится капитулировать.
VI
На другой день после провала Гектор встретил на бульваре Буальдье, не испытывавшего ни малейших угрызений совести.
– Боже мой, дитя мое, что вы натворили? – воскликнул преуспевающий композитор, протянув руку провалившемуся кандидату. – Премия была в ваших руках, а вы швырнули ее наземь.
– Но я сделал лучшее, на что способен, уверяю вас.
– В этом-то как раз мы и усмотрели вашу вину. Вовсе и не надо было делать лучшее по-вашему. Ваше лучшее – враг действительно хорошего. Ну как я мог одобрить подобное, когда я превыше всего люблю музыку, которая услаждает слух?
– Однако довольно трудно, сударь, творить музыку, услаждающую слух, если египетская царица, терзаемая угрызениями совести и ужаленная змеей, умирает в неописуемых страданиях души и тела.
– О, вы умеете защищаться, я не сомневаюсь, но все это ровно ничего не доказывает. Можно всегда оставаться изящным.
– Да, античные гладиаторы умели умирать с изяществом. Но Клеопатра не была столь искусной, в ее положении этого не требовалось. А кроме того, она умирала не перед публикой.
– Вы преувеличиваете, мы вовсе не требовали от вас заставить ее напевать контрданс. И потом, что за нужда применять в вашей мольбе к фараонам такие необычные гармонии? Я, правда, не силен в гармонии и, признаться, в ваших загробных аккордах ровно ничего не понял… Да и к чему в вашем аккомпанементе ритм, которого никогда и нигде не слыхали?
– Я не думаю, сударь, что в композиции надо избегать новых форм, коль имеешь счастье их найти и если они на месте.
– Но, мой дорогой, госпожа Дабади, которая пела вашу кантату, – прекрасная певица, и тем не менее, видно было, что ей приходится, дабы не ошибиться, вкладывать в исполнение весь свой талант и напрягать все внимание.