Читать «Шалости нечистой силы» онлайн - страница 160

— И не надо, сам найду. И как же вы до таких светлых идей добрались?

Ведь, насколько мне известно, Федя был бездельником и неудачником.

— Да так… — пожал плечами мальчишка, — от скуки. Стояли мы как-то у дискотеки…

* * *

… Вышло все от скуки. От нечего делать получилось. От тоски неудачника.

То есть, Федя, конечно, неудачником себя не считал… Впрочем, чего врать самому себе: был он неудачником и занудой, которой вечно проклинал несправедливую судьбу…

Федя был артистичен по натуре. Сын школьной уборщицы и рабочего, балованный и ленивый, но — откуда что взялось! — обнаружилась в нем тяга к искусству. Он ходил в драмкружок районного дворца пионеров и мечтал о карьере актера. Вот закончит он школу, вот поступит в театральное училище…

Но только для этого надо сдать экзамены. А для этого прочитать много книжек.

Загвоздка была в том, что Федя не любил читать. Катастрофически не любил, сам вид книги навевал на него скуку, и умственное напряжение, связанное с восприятием черных противных слов, тараканами сидевших на белой бумаге, утомляло его и вызывало отвращение. Он мог прочитать книжонку-другую, он легко схватывал любую информацию и играючи запоминал с чужих слов, он мог цитировать по памяти целые отрывки, — но читать эти горы литературы?… Он мечтал о сцене, он видел себя в разных ролях, он даже целые спектакли ставил в воображении — эффектные, сочные, яркие, — и уже успел решить, что ему нужна карьера не актера, а режиссера…

Но только для карьеры режиссера нужно было прочитать еще больше книжек и еще много чего написать на экзамене, а Федя не только читать не любил, но и писать.

Федя с трудом закончил школу, до аттестата его дотянула мать: в ногах валялась у директора школы, чтобы не отчислили, чтобы хоть с троечками, да оставили… Какие уж тут экзамены в театральный!

Вот и остался талантливый Федя со своим талантом один на один.

Работать не хотелось, что вполне естественно: человеку с творческими наклонностями претил грубый физический труд, а на какой иной труд он мог рассчитывать, не имея образования и ненавидя интеллектуальные усилия? Как, впрочем, и любые другие тоже.

А народ вокруг суетился. Из каких-то углов и щелей вдруг повылезли немытые мужики и сопливые подростки, которые резко наводнили все нижние сферы первоначального накопления капитала, как то торговля — сигаретами, пивом, первыми импортными продуктами, — мелкий дворовый рэкет и валютные операции в масштабе районной «Березки». И Федя тоже пустился приторговывать, чем мог, пока не остановился на пиве — другого дела, которое не требовало бы труда, но приносило деньги, он не нашел. Но денег хотелось. Причем больших и сразу. А почему нет? Другие-то как-то сумели хапнуть! Попытался было подъехать к одному парню со двора, который, Федя знал, занимался наркотой, хотел в долю войти — но тот и говорить с ним не стал: у Феди даже во дворе была репутация человека ленивого и безответственного.

Заработанные деньги Федя быстро проматывал на удовольствия. Им овладела жажда, — та самая жажда, которая охватила всю нацию, — быть богатым здесь и сейчас. Но «быть богатым» — озверевший от дикого капитализма совок понимает это вовсе не так, как западный богач. Богач денежки считает и пыль в глаза никому пускать не намерен. А одичавший от счастья держать толстую пачку в руках совок денежки превращает немедленно в ту самую пыль, которую интенсивно пускает в глаза всем и каждому. И потому денег не было никогда. И потому они все время были нужны.