Читать «Слабых несет ветер» онлайн - страница 46

Приехали. Алкины руки пригодились, и она с удовольствием помогла разгружать машину.

— Это моя старая знакомая девчонка, — сказал Павел. — Я знал ее родителей, а тут случайно встретил. Она помогла мне все грузить. А это Тоня, моя жена, а это спящее существо — мой сын Михаил.

Тоня и вправду встрепенулась, оглядела квартиру — все в порядке, не стыдно.

— Давайте чай пить, — сказала она, к собственному удивлению.

Алка сразу отметила, насколько Тоня не пара Веснину. «Какая она деревенская», — брезгливо подумала столичная штучка. Павел сказал, что он чай пить не будет, у него дела, что он исчезает и благодарит девочку, что она не даст поскучать Тоне, которая все время живет затворницей и людей не видит и не слышит.

— Расскажи, Алла, — сказал он, — что там происходит в свете. Кто с кем? И что поют сейчас такие девчонки, как ты.

Нет, на это рассчитано не было, чтоб он исчез, как и не было. Об этом не думал и Павел. Решение уйти возникло мгновенно, как возникла идея чая. Он сразу скумекал, насколько дурным и лишним он может оказаться между ними. И о чем вообще с ними говорить? А вот между собой, может, и зачирикают?

Алка учуяла, что это не дело, а побег. Сонно-беспокойным сознанием поняла это и Тоня. И впервые после родов в ней возникло чувство живого конкретного беспокойства, зачем и почему сидит у нее эта девочка из другого, неведомого ей мира и возраста. И кто она вообще? Не было ее, не было, и родителей никаких не возникало — и на тебе! «Ты зачем явилась?» — хотела прямо так и спросить Тоня, но понимала: невежливо, нехорошо. Но уходил сон, ушла апатия, всю ее охватил беспокойный интерес. И она, сама не зная зачем, закрыла дверь в комнату, где спал ее ребенок.

— Вы откуда? — спросила Алка, потому что именно это не давало ей покоя. Такой классный дядька этот Веснин, весь такой супер, а эта — квашня из эпохи даже не совка, а крепостного права. Тогда, наверное, такие тетки жили и плодили рабов и пьяниц всея Руси.

— С Урала.

— А! Вот откуда ваше оканье.

— Я думала, его у меня нет!

— Куда ж оно денется? — сказала Алка. — Во Гурченко сто лет в Москве, а как заговорится, так и прет из нее Украина.

— В этом нет ничего плохого, — гордо ответила Тоня. — Это голос земли, на которой родился.

— У земли голоса нет, — ответила Алка. — Земля немая.

На это Тоня не знала, что сказать;

— Вы, москвичи, — через какое-то время нашлась она, — тоже говорите, с нашей или украинской точки зрения, глупо. Сплошное аканье-каканье. Тоже другим противно. — Если б ей кто сказал, что вот может так, незнакомому человеку, гостье говорить, не боясь, она бы сроду не поверила. А еще она подумала: «Хорошо, что нет Павла. Я эту московскую соплюху поставлю на место». Тоня еще не понимала, не отдавала себе отчета, что ее сила, явившаяся в ней и жгущая ее огнем, от этой закрытой двери, за которой спал ее ребенок. Для него ей полагается по закону природы быть сильной, чтоб защитить его право говорить на своем языке свои мысли, не оглядываясь ни на кого и никогда. Тоня еще вчера не подозревала в себе такого.