Читать «Майн пиджак ин вайсе клетка» онлайн - страница 5
Дина Рубина
Так это и тянулось до тех пор, пока моя сестра не получила наконец, постоянную позицию в оркестре.
Любой западный человек знает, что такое - "постоянная позиция", со всеми полагающимися к ней социальными благами: пенсией, страховками, оплаченным отпуском, и так далее, и далее, и далее...Собственно говоря, это тисненный золотыми мечтами, большой и яркий сертификат на жизнь.
И вот, приезжает тот самый режиссер-женоненавистник. Начинается репетиция, оркестр играет Вагнера... Уже привычно он натыкается взглядом на лицо моей сестры, останавливает оркестр, нацеливает палочку и вопрошает свое знаменитое "Where are you from?"
И тогда моя, преисполненная тайным восторгом, сестра внятно и вежливо говорит:
- Маэстро! Я уже много раз рассказывала вам всю эту историю. Очевидно, вы мне не верите. Придется наконец, сказать вам правду. Я родилась черным американским мужчиной. Но постепенно, мало-по малу, стала белой новозеландской женщиной... Просто у вас тут отличные шампуни...
Весь состав оркестра буквально повалился на свои инструменты. Хохот стоял такой, что старый осел вынужден был отпустить музыкантов на перерыв.
Но это, повторяю, западный пример самоидентификации. И западные шуточки по поводу нежелания акцентировать тему. У нас в Израиле все гораздо сложнее. Да и с шуточками тут следует быть осторожней.
На днях звонит приятель, он в стране недавно, не все понимает, не во все может вникнуть, поэтому время от времени сверяется: правильно ли поступил, правильно ли понял ситуацию.
- Слушай, - говорит, - со мной вчера произошло нечто страшное. Объясни пожалуйста, что это было?...
И нервно рассказывает:
- Подхожу к остановке автобуса, там стоит приличная пожилая женщина, по виду наша. Я вежливо спрашиваю - давно ли нет автобуса? А она мне отвечает по-русски: "Я не говорю на вашем свинячьем языке".
...Ну, приятель мой - человек остроумный, язвительный, за словом в карман не лезет. В первую минуту он, конечно, обалдел от такого неожиданного хамства, потом говорит:
- Мадам, это же прекрасно! Вот я сейчас называю вас "старой блядью", а вы - ну ничего не понимаете!
И пошел прочь от остановки, чтобы рядом с этой теткой не стоять.
И все-таки, страшная растерянность вот уже второй день никак его не покидает.
- Что это было? - взывает он к моему израильскому опыту. - Кто из нас сумасшедший - я, или она?
- Ни ты, ни она, - объяснила я. - Скорее всего, эта женщина из так называемых "польских детей", то есть, еврейских детей из Польши, которые были спасены из концлагерей и попали в Израиль не прямым путем, а через Советский Союз. Многие из них отлично говорят по-русски, потому что несколько лет мыкались по советским детским домам, где-то под Джизаком, под Самаркандом. Детская память цепкая, язык в ней застревает на всю жизнь... Но голод, унижения, одиночество, которые этим детям пришлось пережить, тоже дают себя знать. Возможно, звучание русского языка не вызывает в их душе радостных эмоций. Возможно, в тот день у женщины были какие-то неприятности, скверное настроение. А тут еще ты подходишь к остановке и, без обиняков, обращаешься к ней по-русски, то есть, идентифицируешь как "свою". И она, как могла, объяснила тебе, что думает о всей твоей общине.