Читать «Семь грехов радуги» онлайн - страница 69
Олег Овчинников
Текло, меж тем, все куда-то не туда.
Наши отношения напоминали сложный двунаправленный список с дефективным звеном. Источником дефекта был, конечно же, Евгений. В то время как я ухаживал за Маришкой, он за ней бесстыдно увивался. Впрочем, не исключено, что субъективный взгляд супербизона на ситуацию был диаметрально противоположным.
Мы гуляли повсюду только втроем: я, она и
Мы почти не разговаривали. Я размышлял о превратностях судьбы. Бизон принимал задумчивый вид. Молчала даже Маришка, что для нее, вообще говоря, нехарактерно. А когда молчание становилось невыносимым, ограничивалась коротким восклицанием. Например, когда мы шли по вечерней аллее вдоль решетчатой ограды китайского посольства, она остановилась, чтобы восхищенно сказать:
— Смотрите, какие деревья!
Потом отошла чуть в сторону, давая нам возможность посмотреть и высказаться.
Деревья действительно были ничего: ухоженные, аккуратно подстриженные, веточка к веточке. Почти кукольные, под стать Маришкиным глазам.
— Даже от ветра не качаются, — выдавил из себя Евгений и мгновенно потерял к деревцам всякий интерес.
— Сбалансированные, — компетентно добавил я. — Все ветви одинаковой длины.
Маришка беззвучно вздохнула и двинулась дальше.
Я решительно догнал ее, заставил обернуться, встряхнул за плечи, так что она испуганно поежилась в моих руках, и почти закричал:
— Ну хоть подмигни! Намекни как-нибудь, я тебе больше нравлюсь или…
Дальше беспомощного «или» моя фантазия не простиралась.
Пока я переживал острый приступ мечтательности, Маришка успела удалиться по аллее шагов на двадцать. Евгений, выдерживая неизменную дистанцию, смиренно следовал за ней. Со стороны казалось, что Маришка выгуливает ручного бизона на невидимом поводке.
Я стряхнул оцепенение и прибавил шаг, поскольку не хотел надолго оставлять их одних.
Хуже всего, что она действительно не отдавала видимого предпочтения ни одному из нас. Наших метаний и сомнений она либо не замечала вовсе, либо относилась к ним с таким убийственным равнодушием, что опускались руки и хотелось только молча страдать. Чем я и занимался… до тех пор, пока мне это не осточертело.
Когда же это случилось? Поздней весной или в самом начале лета?
И разве это имеет какое-нибудь значение?
В тот день мы катались по Москва-реке на какой-то то ли «Ракете», то ли «Комете», то ли вообще «Метеоре», — словом, на чем-то сугубо космическом и на первый взгляд не приспособленном для плавания по мелководью. Сплавлялись от Минского вокзала до Орлиных гор в составе большой и шумной компании, но, как всегда, когда собирались втроем, вели себя обособленно и тихо.
На верхней палубе не хватало посадочных мест, и Маришка, заботливо втиснув нас с Евгением на узкую скамейку, совершенно естественным движением присела к нам на колени.
К нам обоим!
На мое правое колено и левый бизоний огузок.
Наверняка ей было неудобно сидеть на неровной поверхности — моя нога отличалась от его, как радиус от диаметра! — но она и тут умудрилась ничем не выдать своих чувств.
