Читать «Первобытный поэт» онлайн - страница 2
Джек Лондон
О у н:
Я начну сначала:
Светлый день уходит куда-то, Становится грустно, грустно, грустно…
А к:
Вот опять врешь: надо говорить «становится грустно», а не «грустно, грустно, грустно». Когда я говорю Але: «Набери сухих листьев», — я ни за что не скажу: «Набери сухих листьев, листьев, листьев». Ты самый настоящий глупец!
О к и А н:
Ты самый настоящий глупец!
Племя:
Он самый настоящий глупец!
А к:
Да, он глупец. Однако продолжай, Оун, расскажи нам о колючках от каштана.
О у н:
Я начну снова:
Светлый день уходит куда-то…
А к:
Смотри, не скажи «куда-то, куда-то, куда-то»!
О у н:
Я твой слуга. Позволь мне продолжать, и племя пусть порадуется.
А к:
Говори!
О у н:
Я начну еще раз:
Светлый день уходит куда-то, Становится грустно, грустно…
А к:
Я же приказал, чтобы слово «грустно» ты говорил только один раз. Неужели ты хочешь, чтобы Ок и Ан избили тебя дубинками?
О у н:
Но если я так слышу эту песнь — «грустно, грустно…»
А к:
Если ты еще раз понапрасну повторишь «грустно», я прикажу отвести тебя к священному камню.
О у н:
Нет, нет! Я твой слуга. Только послушай меня:
Светлый день уходил куда-то, Становится грустно.
Ох! От этого мне еще более грустно, чем в ту ночь. Ведь песнь эта…
Ак:
Эй, Ок! Ан! Возьмите-ка свои дубинки!
Оун (торопливо):
Нет, нет, смилуйся! Я начну снова:
Светлый день уходит куда-то, Становится грустно.
И… И…
Ак:
Глупец, ты все забыл! Ала, смотри, какой он глупец.
Ок и Ан:
Он глупец!
Племя:
Он глупец!
Оун:
Нет, я не глупец! Вы же никогда не слышали такой песни. Люди, ведь раньше, когда вам хотелось петь, вы только скакали вокруг священного камня, били себя в грудь и кричали: «Хэй, хэй, хэй!» Когда была большая луна, вы тоже кричали: «Хэй, хэй, хэй!» А моя песня из слов, из тех самых, какими вы говорите. Это же чудо! Можно сесть у пещеры и, глядя, как уходит с неба свет, снова и снова напевать ее!
Кто-то из племени:
Он так и делает: сидит у пещеры и поет, а мы дивимся, особенно женщины.
Ак:
Молчать!.. Когда я хочу, чтобы женщина удивилась, я показываю ей, как могу размозжить волку голову, или бросить большой камень, или крепко схватить ее руками, или принести домой много мяса. Что же еще делать мужчине? Я не потерплю тут каких-то песен.
Оун:
И все же позволь мне спеть племени песню. Такую, какую никто не слышал. И тогда они будут восхвалять тебя, ибо тот, кто создал эту песнь, — твой слуга.
Ак:
Ну что ж, мы согласны послушать песню.
Оун (обращаясь лицом к людям):
Светлый день уходит куда-то, Становится грустно…
Но шепчут мне белые звезды, Что он непременно вернется.
О звезды — осколки дня!
Ак:
Он с ума сошел. Где ты слышал, чтобы звезды шептали? Разве Ал, твой отец, слышал, как шепчут звезды, когда лазал на деревья? Ты это от него знаешь? И что из того, что звезда — осколок дня? Ведь свет звезды бесполезен. Ты глупец!
Ок и Ан:
Ты глупец!
Племя:
Он глупец!
Оун:
Но именно эти слова родились во мне. Тогда мне казалось, что я вот-вот заплачу, хотя меня никто не ударил. И я был так счастлив, хотя никто не подарил мне мяса.
