Читать «Прекрасная свинарка» онлайн - страница 6

Их брак, видимо, оказался удачным, поскольку мама уже имела некоторый опыт супружеской жизни, а отчим — кое-какие сбережения. Благодаря различию языков потребовался не один год, прежде чем они смогли по-настоящему ссориться. Разногласия между ними возникали в основном из-за названия кабачка: шестнадцать лет он назывался «Кристалл-бар», но теперь Виктор хотел переименовать его в «Вик-бар». И переименовал. В последний день сентября 1922 года витрина кабачка украсилась новой вывеской и в честь этого торжества каждому посетителю выдавали один стаканчик виски бесплатно. Шахтеры-финны из Виргинии толпою повалили в храм веселья и, пропустив рекламный стаканчик, напились допьяна за свои деньги. А чтобы добрый хмель не пропадал зря, они вечером устроили массовую драку, во время которой избили всех клиентов, не говоривших по-фински. Два дня спустя шериф города повесил на дверях «Вик-бара» следующее объявление: «Индейцам и финнам спиртных напитков не подают».

Мне было до боли стыдно, хотя я не была ни индианкой, ни финкой. Я стала избегать общества финнов и наотрез отказалась петь их нагоняющие сон монотонные народные песни на торжественных вечерах в «Финском холле». Мне только что исполнилось семнадцать лет; я училась в колледже языкам и коммерческой переписке и по натуре была типичной стопроцентной американкой, которые обычно умалчивают о своей родословной и о национальности родителей.

«Вик-бар» был уютным местечком, где по традиции вечерами и в воскресные дни собирались финны. Но как только им запретили подавать спиртное, бар стал пустовать. Порою казалось, будто судьба уехала в отпуск, а нас бросила. Мама видела будущее в тревожном свете, но отчим продолжал питать надежды, которые, правда, ничего не стоили. В его сновидениях все доставалось ему, а возможные излишки он делил между матерью и мною. В один прекрасный вечер на его красном, как примула, лице появилось выражение одержимости. Он сунул за щеку порцию жевательного табаку и откашлялся с таким значительным видом, точно решился на великий подвиг. Обычно он говорил редко, да метко. На сей раз он, однако, отступил от этого правила и начал распространяться длинно и тягуче.

— До того уж плохо идет этот бизнес, ну просто из рук вон. Люди бы и рады выпить, но раз нельзя… Все этот шериф, чтоб ему, — такой сановабич. Невозможно больше вести дело, носсэр. А доллары тают как весенний снег. Иди в шахты — спину надорвешь, иди на ферму — насидишься безработным… Выходит, самое время укатывать…

Он говорил на простом языке американских финнов, но мы долго не могли уловить смысл его слов. Это была стариковская мудрость, которая ищет подкрепления в табакерке, бедная и тощая, как снятое молоко. На трехминутное дело он потратил более трех часов. В переводе на современный финский язык он предлагал следующее: «Содержать кабак больше не имеет смысла, поскольку финнам ход в него закрыт, а другие национальности не способны пропивать столько, чтобы обеспечить нам приличный доход. Стало быть, кабак надо продать тому, кто предложит за него наибольшую цену. А затем…»