Читать «Опрокинутый купол» онлайн - страница 93

Но тут вдруг между боярских сафьяновых сапог шмыгнул Вирька (и откуда у заморыша смелости хватило?) и жалобно сказал:

– Меня отлупить хотели за то, что я Батыем быть не согласился. А он не позволил. Не рубите ему голову, госпожа!

Я только хмыкнула, представив себя рубящей тринадцатилетнему мальчишке голову топором. А бедный Жихарь едва снова не упал на колени, ужаснувшись дерзости внука.

– Вор он, матушка княгиня, и злодей, – пробасил сердитый боярин (близнецы притихли под его железной дланью). – Ты погляди-ка на его нож!

Нож, кстати, и впрямь был знатный: блестящее острое лезвие в форме рыбки: чуть шире к середине и уже к острию и узорчатой рукояти, кровосток по обушку, ножны из бересты с затейливым рисунком.

– Откуда он у тебя? – спросила я.

– От батюшки. А он сказывал, получил в подарок от заезжего князя.

– Будет врать-то! – взвился Савелий, аж черная борода взметнулась по пробору в обе стороны. – Чтобы князь, да какому-то холопу… Госпожа, прикажи, чтобы железо раскалили. Заговорит как миленький!

– Охолонь, – при мысли о пытке мальчика меня передернуло. Не то чтобы я была уж куда как нежна, просто…

Я обернулась к воеводе:

– Завтра пошли человека в Серове займище, пусть найдут там его сестренку. Как сестру зовут?

– Смиренкой, – не стал скрывать Некрас. – Только маленькая она еще. Скажи, госпожа, чтобы ее не обидели.

Смиренку, Некрасову сестру, привели ко мне на следующий день. Она сильно робела, не смея даже поднять глаз. Боялась, наверное, что старая княгиня (я в свои неполные двадцать пять зим казалась ей, поди, дряхлой старухой) велит посадить ее вместе с братом в сырой поруб, а потом и крикнет палача в красной рубахе (от уж кого у меня отродясь не было).

Имя ей дали подходящее. Смиренка – Смиренка и есть: худенькая и маленькая, кости едва не просвечивают, острый подбородочек и стыдливый румянец на щеках… На брата она совсем не походила: тот был широк в плечах и высок ростом, а глаза были полны дерзкого вызова. Хотя я его понимала: единственная надежда и кормилец семьи. Станешь тут трусить да по углам прятаться – не выживешь.

Сперва я наказала чернавкам подобрать платьице и башмачки. Прежняя девичья одежонка, хоть и аккуратно выстиранная и заштопанная, до того обветшала, что даже на тряпки не годилась. Смиренка не знала, радоваться ей или плакать.

– Тебе страшно? – спросила я. Она вздохнула и призналась:

– Страшно, госпожа. Дома хоть и голодно, а привычно. А тут…

– Ничего, и здесь пообвыкнешь. Кто обидеть надумает – сразу мне говори.

Девочка несмело улыбнулась.

– Не обидят. Брат не позволит.

И улыбка ее мне понравилась. И гордость: как же, не одна на свете, есть кому заступиться.

Взгляд у Некраса сразу потеплел, как только сестрица, обрадованная, бросилась к нему, обняла и прижалась к груди…

– Что, Еремей Глебович, – спросила я воеводу. – Возьмешь пастушка к себе отроком?

– Отчего не взять, – согласился он. – Коней почистит, копье поносит за кем-нибудь из дружины. А там – как знать, может, и выйдет толк… Где драться-то выучился, аника-воин? Не батюшкина ли наука?