Читать «Медиум» онлайн - страница 80
Николай Буянов
– А откуда знаешь про карате?
– У Валерки смотрела по видику. Здорово! Красиво – все в белых кимоно, рукой – раз, ногой выше головы – два! А зачем они кричат?
– Ну, это сразу не объяснишь. Сама поймешь когда-нибудь.
Когда-нибудь. Значит, пока не доросла.
Впрочем, Алёнка весьма трезво относилась к себе самой и видела, что, несмотря на разряд по гимнастике, движения у неё получались довольно корявые. Руки-крюки и ноги-крюки не желали работать так, как от неё требовали. И она потихоньку злилась, совершенно не понимая, почему тренер доволен ею, пожалуй, больше, чем остальными.
А потом и думать об этом перестала. Все её существо постепенно, незаметно для сознания, погружалось в какой-то сложный, кажущийся на первый взгляд хаотичным, ритм (ничего общего с каратистским «ичь, ни, сан!») Скорее это было похоже на некую сложную программу.
И она увидела Шар…
Шар был живой и неживой одновременно. Он переливался всеми цветами радуги, а внутри, под полупрозрачной оболочкой, двигалось и дышало что-то живое.
Она сама. Маленькая девочка посреди зала, погруженного в полумрак, только несколько свечей роняют тусклые отсветы пламени на стены, покрытые темным бархатом. Неподвижные, будто деревянные статуи, ученики, сидящие полукругом на скрещенных ногах, вокруг низкого подиума. Голос гуру, духовного наставника:
– Тьма и свет, инь и ян – не есть, как думают многие, две стороны медали. Это две соседние ступени огромной лестницы. Стоит сделать шаг – и ты пересечешь эту границу, не заметив…
Более тысячи лет назад великий тибетский йог Миларепа Джецюн, имя которого означает «Человек в хлопковой одежде», спросил своего учителя, Черного ламу Тхэпанга Янга: может ли добродетель существовать без порока? И тот ответил: может, если всю жизнь удастся простоять на одной ступени, не двигаясь ни вперед, ни назад. Если же между движением и неподвижностью выбрать первое, то придется забыть, что есть на свете порок и Добродетель – только две ступени великой лестницы…
Внутри Шара было неуютно. Огромные тени мелькали по поверхности вперемежку с отблесками пламени. Потом сквозь них проступили очертания исполинской ладони.
– Ты видела тело?
«Чье тело? – испугалась Алёнка. – Мое, что ли? Я вроде не умерла».
– Тело засыпало лавиной, – ответил незнакомый женский голос. Низкий, преисполненный глубокой печали. – Я одна спаслась каким-то чудом… Мне страшно, господин.
«Мне самой страшно, – подумала Алёнка. – Я боюсь этой лестницы: тьма-свет, тьма-свет. И боюсь, и хочу пройти по ней до конца: вдруг и правда…»
Потом женщина исчезла. Алёнка не видела, куда та ушла и ушла ли вообще. Просто перестала ощущать её присутствие. Ладонь, охватившая Шар, уплыла вверх.
– Он жив, – сказал кто-то. – Главное, он жив.
Воздух колыхался в неровном пламени свечей. Лилась тихая тягучая музыка – непонятно откуда, казалось, отовсюду сразу (динамики были установлены хитро и с большим умом).
– Ты чувствуешь ауру?
– Я пытаюсь почувствовать, Жрец.
Мужчина с седыми волосами кивнул, будто в подтверждение своим мыслям. Он не отрываясь наблюдал за теми, кто находился в зале, через маленькую щель в портьере.