Читать «Крайняя маза» онлайн - страница 74

- Он весь горит и чахнет от любви, - сообщил он, самодовольно улыбаясь. - Так что, Шура, дело за тобой.

- Знаешь, я решил переночевать на Арбате, - сказал Стылый явно недовольный эйфорией, охватившей сообщника. - И приятель один женственный придет завтра в девять, подсадной уткой будет. У него такая мордашка, такие белы ручки - не чета твоим.

- Перестраховываешься?

- Да нет... Борис Михайлович - серому волку не чета. С ним перестраховаться нельзя. В общем, как договорились, если он явиться не один - звони. Если один - тоже звони.

- Хорошо.

- Слушай, помнишь, ты как-то обмолвился о дорогой проститутке... немного помолчав, протянул Стылый смущенно. - Ну, с которой в ресторане познакомился...

- Элеонорой Понятовской что ли? "Мы найдем друг друга в старинном особняке на Остоженке" и так далее?

- Да. Уступи ее мне. В благодарность за сто семьдесят пять тысяч баксов, которые я тебе подарил... Тоска что-то на меня напала за этими твоими розовыми занавесками.

- С ума сошел? Перед делом? Ты же профессионал!

- Перед делом я всегда с бабами оттягиваюсь. Почти всегда.

Ради дела Смирнов решил не понимать, что означало "Почти всегда".

- Хорошо, я позвоню. К ней поедешь, или прислать?

- Пришли... Не хочется мне что-то по Москве топтаться.

- Послушай, а что, семьи у тебя нет?

- Дочка девятилетняя у мамы живет... Ольга...

Имя дочери Стылый произнес теплее, чем Смирнов произносил имя своей.

- А жена?

- Слиняла в девяносто втором...

- Почему так?

- Да я сам ее выпер... Сделал так, чтобы ушла. Меня каждый день могли либо свои, либо наши шлепнуть. И дочку с ней заодно...

- Понятно. А где она сейчас?

- Умерла... Черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью.

- Травма?

- Да. Под машину в девяносто девятом попала. Через три дня после того, как мы впервые за шесть лет гуляли по Тверскому бульвару втроем... И думали, как жить дальше.

- Убили что ли?

- Похоже...

- А кто?

- Не знаю. Врагов и друзей у меня полно. Ну, ладно, пока. Не забудь Элеоноре с Остоженки позвонить.

Растроганный Смирнов тепло ответил:

- Позвоню, но ты там особо не распаляйся и больше двух раз не ходи...

Ответил и вспомнил Юлию, привязанную к батарее парового отопления телефонным шнуром. Обнаженные ягодицы, сперму, стекающую из влагалища...

- Не беспокойся, я только на плечике ее посплю, - ворвался в его реминисценции Стылый и положи трубку.

***

Как ни странно, воспоминания событий, коренным образом изменивших течение жизни Смирнова, на этот раз его не взволновали. Может быть, потому, что Евгений Александрович, слушая равнодушный голос Стылого, по каким-то его ноткам и оттенкам ясно понял, что человек, изнасиловавший Юлию, во многих отношениях лучше его. Он не доводил жен до развода своим категорическим императивом, не обещал студенткам жениться, не писал всякую чепуху в научные журналы, не раскатывал за государственный счет по живописным рудным районам, и вообще был добрее и чище.

"Почему же тогда он раз за разом напоминает мне о том, что было? Неосознанно напоминает? Из-за того напоминает, что это навязанное изнасилование гложет его душу? Или просто я на всем этом шизанулся и каждое десятое его слово воспринимаю, как намек?