Читать «Сети соблазна» онлайн - страница 126

Он сделал то, что, как он всегда знал, сделает, если женится на ней. Он ее разрушил. И пока это происходило, его с трудом завоеванная уверенность в себе и вера в жизнь также рухнули.

* * *

Мэдлин не ждала, что будет счастлива в замужестве. Она вышла замуж потому, что была вынуждена это сделать. Не потому, что однажды ночью после похорон его отца отдалась ему. Не это заставило ее выйти замуж. Если бы дело было только в этом, она отказала бы ему, даже зная, что подвергает себя риску произвести на свет незаконнорожденного ребенка.

Нет, не эти соображения заставили ее выйти замуж. Просто Мэдлин понимала, что у нее нет других вариантов. Четыре года она была очарована Джеймсом Парнеллом, очарована до такой степени, что не сумела бы обрести счастья, став женой какого-то другого подходящего человека.

Она знала, что, выйдя за Джеймса, не найдет счастья. И в то же время она понимала, что только с ним ее ждет хоть какая-то возможность счастья. И едва ей представилась такая возможность, она решила, что не даст ему уйти. У нее не хватило духу позволить ему уйти.

Возможно, думала Мэдлин в течение нескольких месяцев после венчания, она была бы почти счастлива, если бы первый месяц семейной жизни не вселил в нее такие надежды. В тот месяц ей приоткрывался рай – в мгновенных и мучительных проблесках, но этих проблесков хватало, чтобы она погрузилась в глубочайшую угрюмость, едва они исчезли навсегда.

Ничего не осталось. Никакой общности. Ни привязанности. Ни страсти.

За тот первый месяц она успела убедить себя, что телесные наслаждения без всего остального бессмысленны и даже разрушительны для нее как для личности. Но когда эти наслаждения ушли из их супружеской жизни, она испытала черное отчаяние. Конечно, она сама на это напросилась. Она сказала ему, что для нее это всего лишь исполнение долга. Но она не думала, что ее поймают на слове и поймут так буквально.

Это пройдет через несколько ночей, думала она поначалу, а там его злость уляжется. И она отворачивалась от него в эти ночи, когда он кончал, и призывала к терпению свое страдающее и неудовлетворенное тело.

Но дальше все пошло по образцу этих нескольких ночей. С той прогулки по торфянику он ни разу не поцеловал ее, не приласкал, не раздел. Все сводилось теперь к быстрому и безжалостному проникновению в ее лоно, к посеву семени, которое не желало пускать корни.

Мгновения самого черного отчаяния охватывали ее каждый месяц с мучительной регулярностью – особенно мучительной оказалась эта регулярность один раз, когда у нее была четырехдневная задержки. У нее не будет даже ребенка, чтобы утешаться, его ребенка, которого она могла бы любить вместо него самого.

Всякий раз, когда это случалось, она уезжала из дома верхом, бросалась на землю в рыданиях и плакала до тех пор, пока ей не начинало казаться, что грудь ее разорвется надвое. А потом она шла к ручью, умывалась и сидела там до тех пор, пока воздух и вода не исправляли ущерб, причиненный ее лицу слезами. Иногда в конце такого дня она находила возможность сообщить об этом Джеймсу, но она ни за что не позволила бы ему увидеть свое разочарование. Или понять, что она чувствует себя неполноценной. Если у нее никогда не будет ребенка, виновата будет она. Джеймс в состоянии иметь детей.