Читать «Жертва мистификации» онлайн - страница 44

Щерба молча кивнул.

— А ты, Вадим Александрович, — обратился Дмитрий к Бушкову, — выяснишь кому из следователей прокуратуры Центрального района будет поручена проверка и окажешь ему посильную помощь.

— Ясно, — криво усмехнулся Бушков, понимая, что его попросту отстраняют от этого дела. «Вот так всегда, — подумал он, — стоит сказать правду, как сразу же становишься неугоден. А из чего, спрашивается, весь этот сыр-бор? Кому-то надоело жить и он решил свести счеты с жизнью. Эка невидаль! Носятся с этими новыми русскими, как с писанной торбой, понагнали оперативников, когда и один участковый бы вполне справился».

— А я, с вашего разрешения, займусь сослуживцами Аристархова. «По коням», господа офицеры! — торжественно закончил Беркутов.

Уже зависшее на безоблачном небе молодое солнце было радостным и ослепительно оптимистичным. Оно обещало людям жару и все, связанные с ней, неприятности.

Глава четвертая: Сослуживцы.

Все, кто был знаком с Дмитрием Беркутовым, считали, что этому неистощимому на выдумки и приколы оптимисту легко и весело живется на родной планетке с симпатичным названием «Земля», что у него никогда не было и не может быть никаких проблем. Да и планета не сама по себе крутиться, а ей придают движение отталкиваясь уверенными ногами от её поверхности такие мужики, как Беркутов. Все остальные бегут уже по инерции. И лишь сам Беркутов, да еще, может быть, его закадычные друзья Сережа Колесов и Юра Дронов, не разделяли общего мнения. Оптимизм — это хорошо, но и он порой не выдерживал, и тогда небо становилось с овчинку, с детское одеяльце, сшитое когда-то мамой из ярких радужных лоскутков, а солнечный диск казался ослепительно черным. Так было, когда его несправедливо выперли из милиции из-за какой-то сволочи, обвинив во всех смертных грехах, так было и позже. Но в последние полтора года ему явно везло в жизни. Во-первых, он наконец нашел именно ту, кого искал всю свою сознательную жизнь, свою Светлану, прекраснее и замечательнее которой, нет и не может быть ни одной женщины на всем белом свете. От своей необыкновенной любви он уже не был желчным и мрачным тираном для своих знакомых и сослуживцев, а стал просто добродушным безобидным малым. А если кто ещё обижался на его шутки, то это были исключительно ханжи и дебилы, которым так и надо. Во-вторых, его востановили в родной ментовке, да ещё с повышением в должности, а затем и в звании. Словом, все складывалось путем. За самоубийство Аристархова он взялся с большой неохотой. Не лежала у него душа к подобным делам, хоть тресни. Он заранее знал, что будет здесь много грязи, фальши, низости, откровенного предательства и тэдэ, и тэпэ, то-есть всего того, чего он терпеть не мог. Но работу, как и любимую жену, не выбирают. Она падает к вам на голову с «неба» в виде указания начальства. А мент, он же человек подневольный. В том-то и дело.

Что же все-таки заставило Аристархова свести счеты с жизнью? Это должна быть очень веская причина. Определенно. Он не выглядел слабаком, чтобы выбрасываться из окна по пустякам. Версию несчастной любви и вероломства жены он отбросил. Значит, надо искать причину на стороне. Почему он так поздно явился домой? Где был, с кем встречался?