Читать «Подражание королю» онлайн - страница 158

Я выключил приемник, поднялся и протопал на кухню с так и не зажженной сигаретой в кулаке. Там я сел на холодную как лед табуретку, закурил и стал слушать, как шумит в трубах вода.

Потом она прекратила шуметь.

Глава 4

В семь я был на ногах. Не открывая глаз, выполз на кухню, поставил чайник и сунул на горелку кастрюльку с овсянкой.

Пока я умывался, до меня дошло, что Степана со мной больше нет, сам же я овсянку на дух не выносил. Так что вместо английского брекфеста я залился под завязку кофе с парой бутербродов, закурил и впал в задумчивость.

В делах моих по-прежнему царило запустение, но это было еще полбеды.

Получив отчет, мой шеф только сдавленно зарычал. Спасало меня одно — с утра до вечера Таврюшенко мотался как соленый заяц. Но теперь этому пришел конец. Кто бы там ни был арестован по делу Дровосека, в следствии наступила новая фаза, и кровь из носу. надо было предстать пред светлые очи начальства.

Не вставая с кухонного табурета, я протянул руку и щелкнул клавишей «Панасоника», который притащил с собой в кухню. Настройка оставалась прежней, но на 106,3 ничего не было, как и следовало ожидать. «Клоп» безмолвствовал, а значит, и двадцать третья молчала. Почему-то это меня не обрадовало.

Между тем в восемь ноль-ноль мне надлежало сменить на посту Кузьмича, отзвонившего свои сутки, и ничего не оставалось, как спуститься, упасть старику в ноги и уломать продержаться на вахте хотя бы до половины третьего. Уж к двум-то я ухитрюсь удрать из следственного управления и вернуться.

На такой случай у меня была запасена бутылка «Черносмородиновой горькой», и хотя я не сомневался, что она возымеет действие, Кузьмич, конечно, по обыкновению, покуражится, ссылаясь на неотложные дела, больное сердце и на то, что нагрузки ему категорически запрещены медициной.

Прикинув, я добавил к «Горькой» еще кое-что, чтобы у Кузьмича не возникло надобности отлучаться, оделся и съехал вниз. Старик поначалу возмутился, но, как и ожидалось, все-таки дал себя уговорить. Я поклялся, что в начале третьего буду как штык, мы выкурили по сигаретке, а напоследок Кузьмич поинтересовался, что, по моему мнению, мог делать в доме спозаранку участковый Домушник, тем более что сам он не видел, чтобы тот входил в подъезд. Не ночевал же здесь старший лейтенант, в самом деле?

Я пожал плечами, изображая, в меру способностей, недоумение. Не отнимешь — вохровский навык крепко сидел в старике. Память и глаз его не подводили, так что за подъезд я мог быть спокоен.

— Да, — вдруг спохватился Кузьмич, — вот что еще…

— Потом, — ответил я. — Кузьмич, дорогой, погибаю. Извини. Я побежал.

На улице мне пришлось поднять воротник и потуже задернуть молнию куртки. Вот тебе и апрель, месяц нежной зелени… Туман доедал снег всю ночь, но так и не управился к утру. Сопливый призрак гриппа назойливо витал над сонной толпой в троллейбусе.