Читать «Вратарь Республики» онлайн - страница 141

Он мягко журил, давал указания, сделал кое-какие перемещения в команде. Он говорил так спокойно, без бравады, что все ему поверили. Правда, случайно проиграли первую половину. Еще не все потеряно!.. Но Баграш понимал, что выиграть уже немыслимо. Отыграть два мяча, вбить решающий третий вратарю, как Кандидов, — об этом нечего было и думать. Только чудо может спасти команду. Нельзя было сказать, что в такие чудеса Баграш не верил. Но он чувствовал себя очень усталым, вымотавшимся. Сказывался возраст. Это не прежнее время, когда он мог играть два матча подряд, поражая всех своей неутомимостью. Время брало свое. Играть было трудновато. Но Баграш был старый игрок и знал, что сдаваться нельзя до последней минуты. До последнего свистка надо играть на выигрыш. Карасик понимал, что кубок проигран. Но, может быть, человеку еще удастся кое-что доказать. Один бы мяч! Хоть один, чтобы размочить Антона! Не всю же жизнь стоять ему при счете ноль. Когда-нибудь же пропустит, почему бы именно не сегодня?!

Глава ХLIII

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ МАТЧ (ВТОРОЙ ТАЙМ)

Сирена вызывала уже на поле. Раздались аплодисменты. Это встречали Цветочкина и Кандидова. Теперь Антону приходилось играть против солнца. Кандидов надеялся, что в перерыве оно уже сядет. Он просчитался — нет еще. Зубчатая тень от тысячи голов, торчавших там, наверху, медленно продвигалась к его воротам. Низкое солнце жгло и кололо глаза. Он полагал, что разбитые гидраэровцы уже не найдут в себе силы, для того чтобы нападать, как в начале игры. Но сразу, вслед за свистком, игра покатилась к его воротам и заметалась перед ним. Антону не давали опомниться. Мяч метался перед воротами. Солнце не давало осмотреться толком. Тень продвинулась, но была еще далеко.

— О, черт, как медленно поворачивается! — услышали запасные магнетовцы, сидевшие вблизи ворот Кандидова.

— Кто поворачивается?

— Да земля эта!..

Его не поняли. Ему показалось, что все сегодня против него. Если бы трибуны стадиона были немножко выше или земля повернулась чуть быстрее, солнце было бы уже загорожено.

На трибунах гудели. Там тоже поняли, что гидраэровцы не смирились, что команда вышла с намерением дорого продать кубок и боролась всерьез. Даже мяч как будто стал злее. Казалось, что он, фыркая, бросается на людей. Антон кидался в самый омут игры. Длинные руки его извлекали мяч из самого пекла, и мяч, казалось, клубился у него в руках. Игра стала резкой. Сразу попбдало несколько человек.

— Ну, сейчас пойдет рвачка, — говорили на трибунах.

— Да, это уже сшибачка началась.

— Завтра дрова подешевеют, — сказал дядя Кеша, — пошла рубка, колка… Этот Цветочкин и ковала же!

— Ну, ваши, положим, тоже охулки на ногу не кладут. Им только случай дай подловить — приложат… мое почтение!

Севастьяныч, сторонясь мяча, изворачиваясь, сновал среди разгоряченных тел, как укротитель среди группы тигров. Он не давал расходиться страстям, почтительные тирады его сирены раздражали публику. Зрители жаждали результата. Они воспринимали свисток судьи как скучное лирическое отступление в авантюрном романе. Всем казалось, что Севастьяныч придирается к Цветочкину.