Читать «Сент-Женевьев-де-Буа» онлайн - страница 95

К счастью для Ирэн, ничего этого она не замечала — той страшной ночью рассудок ее был поврежден очень серьезно Она не только совершенно не помнила тех трагических событий, но и не отдавал себе отчета в том, кто она такая, что за люди окружают ее, где и почему она находится Иногда, наступало некоторое просветление и тогда она вспоминала вдруг как ее зовут, сколько ей лет, просила дать ей платье и обижалась, что приносили не ее, спрашивала, где maman и брат Стива, сердилась и никак не могла взять в толк, зачем ее привезли в это странное место В такие дни она становилась агрессивна.

Отказывалась принимать монастырскую пищу, требовала для себя каких-то изысканных блюд, шампанского, папирос, «коки», истерически плакала, смеялась, ругалась, швыряла в стену предметы, оказавшиеся под рукой Тогда мать Софья закрывалась с ней в ее комнате и обслуживала несчастную лично, не подпуская к ней никого из сестер С одной стороны, она не хотела подвергать посторонних людей опасности — мало ли что могла выкинуть безумная племянница, с другой — не оставляла надежды, что в один из таких периодов просветления Ирэн, наконец, вспомнит все. Постороннее присутствие в этом случае могло оказаться неуместным В виновности племянницы мать Софья, по-прежнему, не сомневалась, но точно знала и то, что никогда и никому не выдаст ее, что бы ни открылось. Обременить же чужую душу столь страшным грехом игуменья не посмела бы никогда. Однако ничего подобного не происходило. Напротив, минуты просветления случались у Ирэн все реже и реже Теперь большее время она находилась в состоянии полного затемнения сознания, объявляя себя то царицей, то валькирией, то невинной горлицей, которую злобно треплет когтями дьявол-искуситель, то вдруг начинала считать себя такой же монашкой, как и все сестры в монастыре, рассказывала, что в монастырь ее отдали еще в раннем детстве и никакой другой жизни она не знает. Тогда — смиренно выстаивала все службы, с удовольствием вышивала бисером, помогала на кухне и долго истово молилась у святых икон. В такие дни мать Софья молила Бога, чтобы он оставил рассудок Ирэн в этом заблуждении, и чувствовал даже ростки прощения и, если не любви, то жалости к племяннице в своей душе Но «тихие» дни проходили. Ирэн вдруг появлялась на монастырском дворе почти обнаженная со струящимися вдоль тела длинными темными волосами и гневно требовала меч и коня — следовал период, когда она мнила себя свирепой королевой-воительницей. Впрочем, в каком бы состоянии она не находилась и кем себя в данную минуту не числила, окружающий мир имел для нее очень мало значения. Ей почти все равно было что есть-она никогда сама не просила пищи и, похоже, могла долго без нее обходиться; где спать — ей ничего не стоило, свернувшись калачиком, уснуть прямо на земле посреди монастырского двора; ей безразличны были люди, окружающие ее — она никого не узнавала в лицо, не помнила имен, а если вдруг ей взбредало в голову к кому-нибудь обратиться, она подбиралась к человеку, ступая легко и почти неслышно, и хватала его рукой. При этом складывалось впечатление, что она утратила способность различать в другом человеке части тела — могла взять его за руку, за плечо, за шею, за лицо, за ногу — если в это момент лежала на земле и кто-то проходил мимо Монахини Ирэн жалели, но боялись Потому старались избегать ее присутствия и обходили несчастную стороной.