Читать «Очень страшная история» онлайн - страница 58
Анатолий Алексин
Глеб покорно задрал руки, словно сдавался в плен. И мы привязали его к плетеному стулу. Его спина и спинка стула были тесно прижаты друг к другу.
— Запомни: ты так отчаянно рвался на помощь Племяннику, что нам пришлось тебя привязать! Впопыхах мы не рассчитали, что стул легкий и ты можешь бегать по даче вместе с ним. Запомнил? И главное: мы давно удрали. То есть покинули дачу… И уехали в город. Чтобы Племянник не устроил погоню.
Усвоил?
— Усвоил.
— Сколько времени потребуется тебе на эту операцию?
— Не знаю… Минут десять… или пятнадцать…
— Сверим часы!
— У меня нет часов.
— Ну ладно. Ждем тебя возле того самого пня ровно четверть часа! Будем следить по Наташиным часикам. Наташа, сколько сейчас?
Она протянула мае руку. Я взял ее руку в свою. И долго держал.
— Что, плохо видно? — спросила Наташа.
— Нет… просто я хочу дождаться, пока будет ровно двадцать часов двадцать минут. Хорошо запоминается; двадцать двадцать!
Она тоже взглянула на часики:
— Но ведь нужно ждать еще целых четыре минуты.
— Ничего, я подожду. Ровно в 20.20 я воскликнул:
— Операция начинается! Ты, Глеб, ничего не забудешь? Племянник должен поверить: мы давно покинули дачу! И уехали в город… А на самом деле ждем возле пня!
— Не забуду…
Я приблизился к Глебу и шепнул:
— Ну, а если… Считай, что мы тебя простили. Однако я надеюсь, что мы еще встретимся!
— Я тоже…
— Теперь все — на улицу! На цыпочках! Чтоб Племянник ничего не услышал, — скомандовал я.
Не только Миронова, но и все остальные охотно подчинились приказу, потому что Племянник изо всех сил барабанил по ржавому железу, и казалось, что вот-вот высадит дверь.
Глеб остался один, с растрепанными волосами, со стулом на спине и в рубашке без пуговиц.
Мы на цыпочках покинули «старую дачу» и опять побежали.
Природа между тем продолжала жить своей особой, прекрасной жизнью, но уже в темноте. А что может быть печальнее опустевшего осеннего поселка! Да еще в вечернюю пору… Несколько раз я жил летом на даче. И вот, когда к концу августа одна дача за другой пустели, становилось тоскливо и одиноко.
Ну, а тут уж во всем поселке не было ни огонька! И мы то и дело попадали в лужи, в ямы, в канавы.
Мы вновь стали огибать сосновый лес, который днем был красивым, молоденьким, а сейчас потемнел и насупился, будто за один день постарел. И все деревья казались мне издали притаившимися злоумышленниками… Утром я бы этому, конечно, обрадовался. А тут даже дождь, и слякоть, и сырость не радовали меня. Мне неожиданно захотелось домой, в теплую комнату… На это было только минутной слабостью! Я ей не поддался. Я отбросил все. Верней сказать, отшвырнул!
— Разве это не мой пень? — воскликнул Покойник. И снова уселся на самую середину: другим уже сесть было некуда. И так же, как прежде, все у него дышало: и нос, и живот, и плечи.
Я это чувствовал в темноте.
— Уступи место женщинам! — сказал я.
— Разве мы в трамвае? Или в троллейбусе? — усмехнулась Наташа. — В лесу вежливость ни к чему.