Читать «Путешествие в Шахристан» онлайн - страница 168
Светлана Багдерина
Надо сказать, что обещание своё он сдержал. С видимым облегчением миновав пустоши, которые он именовал 'лихими местами', Кувырдак вывел нас к скопищу лачуг. При ближайшем рассмотрении лачуги оказались предместьем небольшого города, и за ними скрывались вполне благопристойные кварталы, в одном из которых и отыскалась обещанная нам чайхана, явно пользующаяся успехом у местных жителей.
- Это лучшая чайхана в округе, зуб даю! - с гордостью сообщил нам Кувырдак, усаживая нас за не без труда отысканный свободный стол и делая знак хозяину подавать нам ужин. - Вы хавайте, братаны, а я сейчас сгонзаю кой за чем. Здесь не далеко. Одна нога здесь - другая там!
Как только Кувырдак затерялся между столов, все улюмцы в чайхане повернулись в нашу сторону. Тот из них, кто был одет роскошнее прочих, пристально смотрел на нас с восточной улыбкой, а потом, не переставая улыбаться, зло спросил: 'Я говорил тебе, что мы ещё встретимся, сын белой собаки?'.
Его лицо показалось мне смутно знакомым.
Тринадцать дюжих степняков скрутили нас споро и сноровисто, не забыв при этом тщательно обыскать и отобрать все личные вещи, не исключая моей чернильницы и графской свинчатки. Нас связали сразу, а графа для начала оглушили короткой дубинкой, а потому Пётр Семёнович не видел, как давешний наш знакомый Абдурезак-баши подошёл к нам и осмотрел нас с удовлетворением хищным, а шантоньскую певицу - с удовлетворением прямо-таки плотоядным. По его малопочтенной физиономии было видно, как некая низменная мысль посетила его сознание, и он уже почти подал свои зверообразным слугам знак, последствия которого я опасаюсь предположить, однако в последний момент в его глазах я заметил алчность. Улюмец усмехнулся своим мыслям, потёр хилые ладошки как барышник в предвкушении удачной сделки и велел надеть мешки на головы всем нам, не исключая и Ля Ляфы.
Усмешка коварного Абдурезака была последним, что я увидел перед тем, как нас с мешками на головах куда-то повели, водрузили на каких-то животных - судя по всему, верблюдов - везли не менее часа под палящим солнцем и, наконец, стащили на песок и снова повели, подталкивая в спины тупыми концами пик. В столь бедственном положении некоторую отраду доставляли мне лишь мысли о тех тупых стражниках, которым приходится тащить сейчас обездвиженного Рассобачинского. И зачем, спрашивается, нужно было его оглушать?
Не снимая мешков, нас привели в какой-то подвал с кучей соломы на полу, и только здесь развязали, после чего споро захлопнули железную дверь, отделявшую наше узилище от внешнего мира. Рассобачинский через некоторое время пришёл в себя и присоединился к общему тягостному молчанию, красноречивее всяких слов объясняющему отсутствие знаний как о том, где мы находимся, так и о том, что нам делать.
