Читать «Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия» онлайн - страница 24

Объяснение описанных выше явлений, казалось бы необычных для небольшой, окраинной, малонаселенной и бедной страны, заключено в весьма своеобразных особенностях ее исторического развития. Вопрос о взаимодействии клановой и феодальной систем слишком необъятен и сложен, чтобы рассматривать его здесь подробно. Многие историки и ныне довольно резко противопоставляют их друг другу, но я бы присоединился к тем, кто указывает на общность двух укладов. В самом деле, несмотря на все различия, они складывались параллельно, и между ними, как и между «горной» (Highlands) и «равнинной» (Lowlands) Шотландией, никогда не пролегало четких рубежей ни географических, ни политических, ни экономических, ни социальных. Клановая система сложилась в Средние Века и была клубком родовых и феодальных связей, а феодальные отношения, в свою очередь, испытывали определенное влияние гэльского родового строя. В документах XVI–XVII вв. жители как северо-запада, так и юго-востока страны назывались «клановым людом» (clannit men). Как справедливо заметил шотландский историк Т. К. Смаут, «различия в общественной структуре между… Highlands и Lowlands состояли большей частью в акцентах «горное» общество основывалось на родстве, преобразованном феодализмом, а «равнинное» общество на феодализме, смягченном родством».

Итак, Шотландия в эпоху позднего Средневековья и Раннего Нового времени была страной и феодальной, и клановой, причем до самого XVIII в. не проявилось почти никаких признаков упадка или отступления этих отношений. Феодальная иерархия причудливо сочеталась с родовой организацией, которая восходила к древнему общественному строю кельтов. Обе социальные системы, пронизывая все слои общества по вертикали и по горизонтали, взаимно укреплялись.

Понятие клана как обширной родственной группы, происходившей от одноименного полулегендарного предка, означало, что любой из сотен или тысяч его членов, независимо от своего реального экономического или общественного статуса, состоял если не в действительном, то во мнимом родстве с клановым вождем и мог рассчитывать на его покровительство, а также на свою долю его земли, имущества и знатности. Представители клана Мак-Лэйн, делившегося к началу XVI в. на пять ветвей (Дуарт, Лохбюи, Колл, Ардгур и Кингэрлох), одного из самых влиятельных в Западной Шотландии любили повторять: «Если я и беден, зато благороден. Слава Богу, что я Мак-Лэйн!» Такой же смысл имела поговорка Камеронов, взятая эпиграфом к настоящей статье.