Читать «У нас в Крисанте» онлайн - страница 138
Джика Ютеш
— Богато живете, ничего не скажешь! От вонючего кожуха сразу перешли к шелковым одеялам.
Олимпия словно окаменела у двери с лампой в руке. Емилиан перестал смеяться и, как бы извиняясь, пояснил:
— Я не видел чистого белья с тех пор, как ушел из дому. Вот теперь высплюсь как следует в вашей постели.
Заметив, что хозяева продолжают неподвижно стоять на пороге, с иронией пригласил:
— Входите, гости, садитесь! Будьте как дома! — и, нагнувшись, принялся распутывать шнурки своих огромных ботинок на толстой, подбитой гвоздями подметке.
Гаврила и Олимпия тупо уставились на его давно не стриженный затылок и засаленный, обтрепанный воротник рубахи.
— Никто не должен знать, что я у вас. Но как быть с детьми? Я все думал, что они поменьше… Ушлите их куда-нибудь. Придумайте что-нибудь… — Емилиан говорил тихим голосом, старательно распутывая гнилые шнурки.
Стягивая ботинок, он весь побледнел и застонал от боли. Из грязных портянок появилась опухшая, посиневшая нога с желтыми кривыми пальцами.
— Отморозил ноги! — вздохнул он и, вытянув разутую ногу, пытался пошевелить изуродованными, обескровленными пальцами. — Перед тем как дать поесть, принеси мне таз со снегом.
Олимпия взглянула на него, молча поставила лампу на стол и повернулась к двери.
Стаскивая второй ботинок, Емилиан снова застонал, но тут же взял себя в руки и, бросив мрачный взгляд на Олимпию, еще раз напомнил:
— Убери немедленно детей из дому! Скажи им, что я инженер или еще что-нибудь… Нам нужно спокойно обо всем поговорить, — закончил он и снова занялся своими болячками.
Олимпия вышла, с трудом передвигая словно налитые свинцом ноги.
— Отправь их в школу, — нехотя предложил Гаврила.
— Левая нога больше обморожена, — пробормотал Емилиан. — У вас квашеная капуста найдется?
Гаврила Бреб тупо уставился на ноги гостя, не замечая, что сигарета, стиснутая в углу рта, давно уже потухла.
Дверь распахнулась, и тетка Олимпия внесла большой медный таз со снегом.
Емилиан Крисанта взглянул на таз и весело воскликнул:
— Ух ты, что я вижу! Наш старый медный таз! В нем ты мне мыла голову, когда я был еще маленьким. Какая приятная встреча! — захихикал Емилиан и сунул ноги в снег.
Снег быстро почернел и начал таять. Емилиан поднял голову и с перекошенными от боли губами злобно прошипел:
— Если хоть кто-нибудь узнает, что я здесь, я вас обоих сразу пристрелю. Не думайте, что я шучу, — угрожающе добавил он и вынул из кармана блестящий маленький, как игрушка, револьвер. — Револьвер заряжен. Опущу предохранитель, и вам конец… — закончил он, сделав красноречивый жест.
Олимпия схватилась за притолоку двери. Подбородок ее дрожал.
Гаврила гневно выплюнул окурок.
— Будь ваша воля, вы бы нас всех еще десять лет назад пристрелили.
— Заткнись! — гаркнул Емилиан и, спрятав револьвер в потайной карман на груди, снова принялся растирать ноги, разбрызгивая грязную воду по пестрому коврику перед кроватью. — Скоро кормить меня будешь, Олимпия? — спросил он уже более примирительно. — Зажарь яичницу и принеси большой кусок сала. А может, и стакан цуйки преподнесешь для согрева? Вот уже четырнадцать дней и ночей я только о том и думаю, как сяду у вас за стол. Что же вы стоите? Давайте пошевеливайтесь, а то я проголодался как волк…