Читать «Покаяние Владимира Путина» онлайн - страница 114

Валентина Ивановна была бы там очень уместна: ведь она не один год была мэром Петербурга, ей там все хорошо известно. Нет, и ее не послал! А может быть, она рвалась, но он не пустил? Бог весть…

А Володин? Он, правда, косноязычен, не может связно фразу произнести, но на панихиде это пригодилось бы, сошло бы за скорбное волнение.

На гражданской панихиде в Ленинградском отделении Академии наук, где рабочий кабинет Алферова, было несколько официальных лиц, но — либо временного статуса, либо второго ряда: врио мэра Петербурга, замминистра образования и науки, ректор не Ленинградского университета, в котором учился Алферов, а Гуманитарного университета профсоюзов…

* * *

Вот так и получилось: из столичных властных персон ни на гражданской панихиде, ни у могилы — ни души! Они этого и хотели, все было по кремлевскому плану… А вот репортаж по телевидению выглядел странно. Обычно мы видим у гроба родственников, друзей, товарищей по работе. А тут — никого! Я старался разглядеть хотя бы Тамару Георгиевну, вдову Жореса, с которой давно знаком. Не удалось…

Чем же объясняется это явное и оскорбительное небрежение, эта скорбь сквозь зубы? Я думаю, причин здесь две. Первая в том, что Ж. Алферов получил Нобелевскую премию в 2000 году за работу, выполненную еще в 70-е годы, то есть с задержкой в тридцать лет. Это для Нобелевского комитета характерно по отношению к России. Вспомним Шолохова. «Тихий Дон» был закончен в 1941 году, а премию за него дали только в 1965-м. Ничего себе выдержка! С Алферовым она еще длинней. И получается, что он лауреат-то нобелевский — не путинский, не петербургский, а советский, ленинградский. Чего ж им, ненавистникам великой советской эпохи, чтить его!

Вторая причина — книга Жореса Ивановича «Власть без мозгов». Это о ком? Да ведь о тех самых вышеупомянутых. Стоит вспомнить хотя бы только один факт (один!) из их жизнедеятельности: удушив советский строй, они решили, что американцы и весь Запад возлюбил Россию, как родную сестричку Аленушку. Все дело, дескать, было только в различии, в противоположности общественно-политических систем. И, убедив друг друга в этом, принялись, с одной стороны, Россию подгонять под Запад во всем — от размножения ворюг-миллиардеров до переименования милиции в полицию; с другой, кинулись ластиться, заискивать, угождать Западу даже в том, о чем он не просил. Дело доходило до того, как однажды поведал сам Путин, что американские специалисты были бесконтрольно допущены в «святая святых нашей атомной мощи» (его выражение). И это продолжалось не год, не два, а лет 10–15. О каких же мозгах можно тут говорить! — восклицал Алферов.

Действительно, все же они, от златоустого Путина до косноязычного Володина, учились в средней школе и знали же, что бесконечные войны были между рабовладельческими государствами — между Афинами и Спартой, Римом и Карфагеном, между феодальными — Англией и Испанией, между буржуазными — Францией и Германией… Мало того, на их глазах были вооруженные столкновения и даже войны и между социалистическими странами — между их родиной и Китаем, между Китаем и Вьетнамом… «А вот нас теперь во всем мире полюбили! — хором верещали кремляне, — У нас отныне везде только коллеги и партнеры, компаньоны и друзья!» И Жорес Иванович повторял: «О каких же мозгах можно тут говорить!»