Читать «Господа магильеры» онлайн - страница 9

«Ньюпорт» дернулся и вдруг потерял уверенность движения, естественная птичья плавность сменилась короткими рывками. Я мог не присматриваться, зная и так, что двигатель «Ньюпора» замер, лишенный кислородной подпитки. Случись это в обычном полете, «Ньюпор» мягко спланировал бы, всего лишь потеряв скорость. Но на резком вираже смерть двигателя стала фатальной для железного дракона. Полутороплан, почти потеряв управление, стал медленно заваливаться вниз, обнажая гладкое и белое брюхо.

Годом раньше я отпустил бы его. Позволил бы выбраться из кабины и раскрыть парашют. Но годом раньше многое было иным. Были живы Густав и Пауль. И Зигфрид еще был человеком, а не огненным факелом, корчащимся в дымном коконе. Был жив Артур, и Йенс-Одноглазый, и Теодор Бафке. И Каспар был улыбчивым ясноглазым малым, а не свертком в инвалидной коляске с переломанной спиной.

Я не отпустил его. Стеганул двумя «Шпандау» прямо вдоль его брюха, разделывая, точно рыбу. Во все стороны хлестнули лохмотья ткани, куски дерева, железные осколки. Это все происходило бесшумно, если не считать голодного рыка моих пулеметов, но я слышал гораздо больше. Слышал рев умирающего самолета, которого разрывало на части. Шипение его масла, выливающегося из пробитых артерий. Клекот разбитого и изувеченного двигателя. Отчаянный крик раненного пилота. И даже хлюпанье его крови в пробитой груди. Его самолет превратился в… [здесь запись обрывается, на полях стоит три вопросительных знака — прим. редактора]

27 января 1918

Обнаружил интересную датель. Возвращаться к прерванному на полуслове дневнику — как к брошенной тобой женщине.

Дьявол, кажется, опять из меня лезет дешевая траншейная философия. Надо с этим что-то делать. Проблема в том, что я не слишком хорошо знаю — что.

02 февраля 1918

[Зарисовка карандашом. Маленький биплан на фоне бушующего моря. Перспектива искажена, некоторые штрихи излишне жестки, а волны больше похожи на ряд косых парусов. Корпус самолета очерчен в мелочах, видно, что художник знаком с ним не понаслышке. Тем более вызывает удивление единственная странность — кабина пилота пуста — прим. редактора]

19 февраля 1918

Вольфганг не вернулся из разведки. Никто толком не знает, что с ним случилось, если он упал, то где-то за линией фронта. Хороший был парень, спокойный и выдержанный. Итого, нас тринадцать. Чертова дюжина. Прекрасно. Рудольф после обеда напился и выкинул номер — водрузил возле штабного блиндажа на импровизированный флагшток военный флаг собственного изготовления. По грязной серой ткани неровными буквами тянулось — «Эскадрилья „Тринадцать покойничков“» — и пара скалящихся черепов в авиаторских очках. Рудольфа оттащили в его блиндаж, «флаг» сняли. Повезло — не увидел оберст Тилль.

01 марта 1918

Получил увольнительную в город на два дня. Подписывая ее, оберст взирал на меня так, словно ставил подпись на моем помиловании, поданном в ночь перед казнью. Да так оно, в сущности, и было. Мне нужен был этот отдых, пусть короткий, пусть иллюзорный, как приступ кратковременной эйфории для морфиниста. Три боевых вылета в день подтачивают силы быстрее, чем солдатская каска вычерпывает влагу из крохотного родника. Правду сказать, я вполне заслужил этот отдых.