Читать «Большая судьба» онлайн - страница 6

Вы не видите конца гона, по которому идет гусеничный трактор, оборачивая пятью корпусами плуга жирный пласт чернозема. В июле тут еще было желтое море пшеницы и ячменя… Как не назвать морем ниву, которая родит от 20 до 35 центнеров с гектара! С океаном сравнить можно!

Но переведите свой взгляд вон на тот крутой косогор, что обращен к востоку. Под ним, согласно легенде, должна открыться большая вода. Испокон этот косогор был заброшенным местом. Редко кто поднимался по нему. Даже чабаны с отарами обходили его стороною: никакая трава, кроме сухого чабреца, на каменистой почве не росла. Да и небезопасным был путь: косогор кишел змеями. И назывался он «Змеиный».

Что зеленеет теперь там? Виноградники! Кооператоры разделали на косогоре узкие террасы, которые, как ступени, поднимаются от подошвы до самого его верха, и посадили лозу. На Змеином раньше, чем в южных районах Балкан, вызревают лучшие сорта винограда. Пустырь стал доходным полем кооперативного хозяйства. Кстати, слатинские крестьяне стали пионерами террасовидной посадки винограда, получившей распространение во всей Болгарии. А змей вывели. Ежей запустили — и делу конец!

Председатель кооператива непременно сагитирует вас подняться на косогор. Таких виноградников вам еще не доводилось видеть!.. Покамест вы вкушаете живой сок янтарной грозди, весящей не менее килограмма, окиньте взглядом с высоты птичьего полета долину. Она разделена на огромные квадраты. По границам полей поднимаются защитные полосы из фруктовых деревьев. В лощине, пересекающей долину по параллели, нижется цепь озер. А с противоположного Змеиному косогору всхолмья спускается в поля, сады и огороды прямое и широкое русло канала.

— Когда речь идет о возрасте гор и озер, — улыбается Бочо Илиев, — то мы говорим, что они возникли в ту или иную эру. Наши озера возникли в кооперативную эру!

Там, где веками едва били родники, потекла большая вода. Ее открыл и направил по искусственным руслам крестьянин новой Болгарии.

Крестьянин и крестьянка!

Встретил я в Слатине удивительную крестьянку. С виду она обыкновенная женщина, как тысячи ее сверстниц. Только глаза у нее, может быть, были особенные: карие, лучащиеся дивным светом.

Нет у нее ровесницы-березки или другого деревца. Потому, что батрак-отец не имел клочка своей земли, чтобы посадить деревце, когда родилась дочь.

Росла Марийка на чужой земле. Летом работала по найму у кулаков, а зимою в мастерской у сельского богатея.

В царской Болгарии то ли ради утешения, то ли как наставление говорили бесприданницам: «И бедные девушки выходят замуж, но не за богатых».

Муж Марийки, Васил Иочев, был одного с нею «достатка». Ровня, бедняк. Поженились они в тяжелую годину войны и фашистского террора. В ближних балканах действовал партизанский отряд. Васил был ятаком. Дом молодоженов служил явкой партизан и подпольщиков.

— Любовь не помеха в таких делах, — вспоминает минувшее Марийка Иочева. — Она прибавляет силы, чтобы сражаться!