Читать «Коробейники» онлайн - страница 15

И вот они, продрогшие и перемазанные сажей, парились. Жар окутывал их, заполняя легкие, обжигал изнутри нос, как горячие лучи проходил сквозь тела. Плясали веники, гнали раскаленный воздух, и так же, как жжет сильный мороз, непривычный жар воспринимался телом как холод, будто в ознобе становилась гусиной кожа.

Чувствуя одурь, близкую к беспамятству, к обмороку, слыша только тяжелое буханье сердца, они выбрались под дождь и бросились в холодное озеро. Словно бы сквозь огонь упали в темную прохладу воды, едва успев ощутить ожог.

Вышли из воды малиново-красные, ступая по холодной траве непослушными ногами. И началось все сначала: опять блаженная истома, жар и березовый дух, потом одурь и оглушительный стук в висках, и снова холодное озеро, уже не обжигающее — кожа перестала чувствовать. Опять шипела вода на камнях. Пили в предбаннике сладкий чай из термоса, и возвращались силы.

Пришел тесть Чеблакова, худой молчаливый человек со страдальческими складками у губ. Язва желудка не позволяла ему париться, и ему приятно было посидеть рядом в прокопченном предбаннике, радуясь наслаждению других. Чеблаков открыл дверь, выпуская последний жар. Тесть вымылся вместе с ними. Пока он одевался в предбаннике, они сидели на крыльце оглушенные, безразличные ко всему, ничего не чувствуя. Дождь кончился. Над озером появилась полоска чистого неба, расширилась, ее сносило к западу. Покой уставшего тела казался душевным покоем: что есть, то и ладно, как ни будет, все будет хорошо.

Их ждали. Женщины отказались от бани. Хозяйки уже приготовили обед, накрыли стол, и теперь все их помыслы были о том, чтобы ничего не остыло и ничего не подгорело. Наташа и Ляля скучали, но не подавали виду. Они возились с малышом, а он, неблагодарно отвергая всякие заискивания и заигрывания, рвался к матери. Был он толстый и гладкий. Мать Вали возилась у печи, прогнала дочь: «Садись со всеми, я сама подам». Валя плюхнулась на стул, сказала: «Ну, умотали меня. С места не встану. — Отпихнула от колен малыша. — Иди к отцу, надоел».

Она переоделась в вязаную красную кофту и черные штаны в обтяжку, а бигуди забыла снять. Сидела, подпирая голову полной рукой, и мечтательно смотрела на сына. Чеблаков держал его на колене, кормил кашей из своей тарелки и приговаривал: «Не смотри на тетю Наташу, а то подавишься, дядя Валера вот не слушал, смотрел…»

Банная краснота еще не сошла с Филина, борода на красном лице казалась белой. Он ждал, что скажут о нем. «…дядя Валера вот… Мама! — крикнул Чеблаков в кухню. — Идите же за стол! Мы не пьем без вас!» Она, польщенная, появилась с миской вареной курятины: «Вот еще куру… куда ее тут…» — «Садитесь, садитесь, мама. Видим куру. Сфотографировали» — «Садись, старуха», — подтолкнул к ней табурет муж. Она села, застенчиво держала рюмку, пока он наливал ей. Юшков сидел рядом с Лялей. Она старалась всем улыбаться. «…дядя Валера вот не слушал, смотрел…» «Не томи, — сказала Наташа. — Что там дальше-то было?» Ей не нравилось, что друзья всегда потешаются над ее мужем, а он лишь ухмыляется и щурится в ответ. Она сидела между ним и хозяином, выше их ростом, худая, настороженно повернув голову к Чеблакову. Острый нос торчал из-за свесившихся на лицо прямых волос. Чеблаков сказал: «Спроси у Валеры, что дальше было». — «Не поняла, что я должна спросить у Валеры?»— «Ну что, гости дорогие, — решился хозяин. — Как говорится, дай бог не последнюю».