Читать «Клейма ставить негде» онлайн - страница 105

— Это «объективничанье» я бы назвал нравственным политиканством, — слегка поморщился Лев, — Сажая в тюрьму Тукалова, благодаря которому незнакомый ему малыш смог встретить свой шестой год рождения, разработанный безнравственными маразматиками закон изобразил своего рода реверанс перед уголовщиной как таковой. Типа того: ах, какой я замечательный! Ах, как я объективен и беспристрастен! А на деле, если разобраться, это та же политиканщина западных либерастов, голосящих о том, что СССР несет равную ответственность за Вторую мировую войну.

— Лева, ты о чем? Ну, у тебя и полет мысли! Ты сюда уже и международную политику приплел! — только и развел руками Орлов.

— Петро! Лева — сто процентов прав, — издал возмущенное фырканье Стас. — Между прочим, я и сам уже не раз читал в Инете что-то похожее. На Западе уже давно долдонят про то, что Советский Союз на равных виноват с Гитлером в том, что тот на нас напал. О как! Вот так же и здесь, тот же принцип «равной вины»: пацана, спасшего ребенка от смерти, по сути, уравняли с конченым выродком, которого не исправила бы ни одна тюрьма.

— О-о-о, как далеко от главной темы ушла наша дискуссия! — резюмировал генерал, досадливо хмыкнув, — Вообще-то мы начали с того, что по закону обязаны найти и задержать Юрия Зимина. О-бя-за-ны!

Согласно кивнув, Лев тем не менее не преминул отметить:

— Что касается Зимина, то, друже, вот о чем хочу тебя спросить… Интересно, почему, будучи рьяным поборником официального права, ты не возмутился, когда узнал о том, что случилось двадцать лет назад в Прибайкалье? Почему ты как бы не заметил того, что уездный суд выгородил махровых преступников и отправил на нары, по сути, потерпевшего? Зимин потерял невесту, которую, надо думать, очень любил, и это стало для него страшным горем. Но за зверское убийство девушки, совершенное другими, посадили его самого! Согласись, это же было паскудством высшей марки! Что ж ты не закипел, когда услышал от нас, что один из этих сатанистов не просто ушел от ответственности, а еще и, как следователь прокуратуры, лично шил дело на Зимина? Это же вершина самой черной несправедливости! Ну, давай, давай, разъясни это нам с точки зрения права и совести. Как это у тебя получится?

В кабинете на пару мгновений повисла тишина. Стиснув кулаки и нахмурившись, Орлов с укором взглянул на Гурова:

— Лева, если на каждую мерзость, происходящую в этой жизни, я буду реагировать так, как это хочешь увидеть ты, то меня очень скоро малым ходом повезут в «ящике». Пару месяцев назад, если помнишь, у меня было предынфарктное состояние. Дней пять я отлежал в кардиологии. Спуску подонкам, хоть при чинах, хоть без чинов, я не даю и никогда не дам. Да, то, что случилось с Зиминым, — это настоящая жизненная драма. Беда только в том, что участников тех событий мы сегодня едва ли сможем наказать. Как говорится, иных уж нет, а те — далече. Но в том убеждении, что внесудебные расправы незаконны, я был и остаюсь непоколебим: в правовом государстве кровная и иная любая другая месть — вещь недопустимая. Что касается пересмотра положений о превышении пределов необходимой обороны и самообороны… Вон, видите штабель бумаги? Я готовлю, как бы это сказать, меморандум в различные инстанции, в том числе и в комитет Госдумы по законодательству. Ставлю вопрос о недопустимости уголовного преследования тех, чьей жизни угрожала реальная опасность и кто применил к нападавшему такие меры защиты, которые привели к его увечью или даже смерти. Вот как-то так… Я дал исчерпывающий ответ?