Читать «Локусы и фокусы современной литературы» онлайн - страница 62

В этой повести Карамзин явно соединяет два стиля, два мировидения - своего времени и русской старины. Рассказывая историю Натальи и откровенно любуясь старой Москвой и тогдашними отношениями, Карамзин использует все современные ему литературные приёмы, которых не было и быть не могло в допетровские времена, причём сам же это неоднократно подчеркивает. Карамзин поминает Хлою, Дафну и Купидона, Локка, Сократа и даже Стерна, говорит как кавалер XVIII-го века о нежной чувствительности и предупреждает, что язык тогда был совсем другой и автор конечно же его изменил.

В повести также бегло набросан ещё один вариант развития событий, который объясняет все детали и который вполне мог бы быть основным. Карамзин несколькими штрихами эту версию описывает и тут же сообщает, что он от неё отказался, что этого не будет.

Эпическая поэма обычно начинается обращением к музе - в нашей повести автор обращается к бабушке, которая приобретает возвышенные черты, но всё же остаётся родственницей, а не богиней. Связь с рассказчиком подчёркивается единым местом действия - рассказ начинается и заканчивается в Москве, где проживает и автор, где он пишет свою книгу. Действие показано от первого лица только когда оно разворачивается в Москве, обо всём, что происходит вне Москвы, в дальних краях, в южной ссылке или на ливонской войне, мы узнаём из рассказа, сами этого не видим.

Так что главная тема повести - не любовь, а единение, единство - современности и прошлого, автора и его предков, и в самом рассказе - сын опального боярина вернулся на родину и восстановил своё положение, Наталья вернулась домой к отцу, все разлуки завершились встречей. Центр этого единства - Москва. Это не просто место, где происходят события, само место делает их возможными, обосновывает их и обуславливает.

Замечательная вещь.

Бенжамен Констан. «Адольф»

Это одна из тех книг, которые Онегин возил с собой, когда уже разлюбил читать. Бенжамен Констан позиционировал себя в первую очередь как политика, и в предисловии пишет, что создал эту книгу на спор, чтобы доказать друзьям возможность интересного произведения, в котором действуют только два персонажа. В этом шедевре романтизма можно найти все положенные штампы - клятвы, слёзы, любовь до гроба и болезни, приключающиеся от любви, которых нет, как уверяли Принца-администратора. В «Адольфе» они есть, но современного читателя может примирить с этим тот факт, что в любимой книге Онегина всего 80 страниц печатного текста, и её можно прочитать за два часа. Эти два часа стоит потратить.

Это повесть уже нового времени, и не зря Пушкин со своим другом Вяземским часто её перечитывали, разумеется, по-французски.

Первый перевод «Адольфа» на русский Вяземский посвятил своему другу с замечанием, что подобный герой в минувшем, XVIII столетии вообще не был бы понят - он не возбудил бы ни сочувствия, ни осуждения, его страдания никого бы не тронули и даже не были бы замечены. В нашем столетии этого героя ещё можно понять, и это стоит сделать.