Читать «НА СУШЕ И НА МОРЕ 1984» онлайн - страница 44

Конечно, поначалу он думал не о сне, а о том, что если суждено быть убитым, то не все ли равно в какой позе? Но воинственный пыл Папуасов, кажется, иссяк. Наступила тишина. Где-то в листве противно крикнул и смолк попугай. Издали донеслось стрекотание цикады. Пахло разогретой землей. Теплый и влажный воздух как бы обволакивал. И Маклай заснул.

Когда он проснулся, увидел старых знакомых. Папуасы сидели на корточках и молчаливо глядели на белого человека. Некоторые жевали пряные листья бетеля. Ближе всех к Маклаю оказался его бывший противник с копьем. Вид у него был мирный, он словно охранял спящего.

Маклай вынул из кармана стеклянные бусы и протянул их папуасу. Небольшая, тонкая рука Маклая казалась игрушечной рядом с рукой папуаса. Но папуас напрягся, втянул голову, ожидая чего-то зловещего, непоправимого. Лицо его побелело. Маклай впервые видел, как бледнеет, словно размывается, чернота щек папуаса.

Рука с бусами повисла в воздухе. В душе папуаса, видимо, шла борьба: решиться или уйти от соблазна? Бусы серебристыми бликами переливались на солнце. И, превозмогая себя, смиряя подрагивающие пальцы, папуас робко потянулся к бусам. Но тут же отпрянул, оглянулся на Маклая и, убедившись, что ему ничего не грозит, стал разглядывать стекляшки, щупать их пальцами, ловить ускользающие солнечные блики. Насладившись всем этим, он наконец повесил бусы на шею рядом со связкой собачьих зубов.

«Дети, — подумал Маклай. — Большие дети».

И на душе стало светло и легко.

4

Слава о белом человеке путешествовала по тропам джунглей, карабкалась по уступам, добираясь в горные деревни, плыла на утлой долбленке к островам в океане. И отовсюду шли и плыли в Гарагаси папуасы, чтобы посмотреть на белого человека.

Никто не покидал Гарагаси без подарков. Мужчины, очень ценившие украшения — бусы и ленты, все-таки, выказывая свою практичность, предпочитали осколки стекла и гвозди. Они годились для дела. Дарили и Маклаю. Гости несли ему плоды своих плантаций — богатые крахмалом клубни ямса и таро, кокосовые орехи; несли не только пищу — несли свои говоры, орудия труда и охоты. В дневнике Маклая появились портреты Авеля из Горенду, Каина с острова Били-Били, рисунки пышнохвостых попугаев, огромных ящериц, каменных топориков, метательного копья — сервару и шелюпы — плоско отточенной кости кенгуру, заменяющей нож.

В самодельном словарике накопилось около сотни папуасских слов. Встречая гостей, Маклай говорил: «Э, аба!» (Э, брат!) Прощаясь, пожимал руку выше локтя…

Однажды Маклай рисовал островитянина Каина. Лицо его привлекало своей выразительностью: вытянутое, удлиненное, с осчрым крючковатым носом, оно напоминало профиль хищной птицы. Глаза у Каина были печальные, торчал острый кадык, выпирали ключицы.

Карандаш легко скользил, верно схватывая характерные черты островитянина. Лицо, голова, грудь… А не нарисовать ли его в полный рост? Маклай окинул Каина взглядом. Островитянин терпеливо ждал, когда белый человек его отпустит и даст ему большой гвоздь, какой дал брату Лалаю. Но белый человек не отпускал Каина, перестал рисовать и почему-то уставился на его ноги. Ступня островитянина была узкой, малорастоптанной, икры вялы, худы, развиты слабо. Пожалуй, такие же икры были у Лалая и других островитян.