Читать «Собаки на фронтах Великой Отечественной» онлайн - страница 15

А далее Александр Павлович как в воду глядел: «Форма поощрения должна быть в корне изменена так, чтобы она стимулировала улучшение породности собак, а не вызывала погоню за призами, заставляющими некоторых наших товарищей не считаться с расстоянием ради серебряной ложки или рюмки за свою собаку».

Это Дина одобрила полностью, но долго отфыркивалась после прочтения чудачеств в далекой Австралии — состязании гончих под седлом обезьян.

— Ты только послушай: «в погоне за механическим зайцем состязались гончие, и жокеями были специально дрессированные обезьяны в камзолах. Одна обезьяна, слетевшая со спины собаки во время скачки и кубарем покатившаяся, не растерялась: она помчалась за своим скакуном, нагнала его, на ходу взметнулась в седло и гордо продолжала играть свою роль жокея». Бедные собаки. И мартышки тоже, — возмущалась Дина. — Не о чем им, что ли, думать, кроме дурацких затей!

Советскому союзу было не до мартышек-жокеев.

* * *

Соломон Ефимович пришел домой расстроенный.

— Что случилось? — забеспокоилась Валентина Григорьевна.

— Пришло время вернуть Негрона в питомник. Племенной кобель.

— Нн-да, — опустилась на стул Валентина Григорьевна. — Как Диночке сказать?

— Так и скажем, — буркнул Соломон Ефимович. — Думаешь, мне легко? Она получит другую собаку. Отличную, между прочим.

Полугодовалый Негрон появился с одним условием: при первом требовании он вернется в армейский питомник. Дина смутно помнила, что говорилось два года назад. И вот теперь надо оторвать от себя родное и близкое существо. Как несправедливо!

Прощаясь с Негроном, она изо всех сил старалась не заплакать.

— Не стесняйся, дочь, — посоветовал отец. — Правда, это не самая тяжелая печаль в твоей жизни. И потом, ты всегда можешь его навестить.

В доме появился Файнгар — полный достоинства рыжий чистокровный немец. Не потеснив Негрона, он вошел в сердце и душу девочки. Как потом там найдется место для всех собак, Дина полюбит и запомнит всех до одной, с кем прошла дорогами войны. А сейчас бушует в Харькове сиреневая метель, осыпая лепестками Холодную гору. Новое, захватывающее и всепоглощающее увлечение заявляет свои права на четырнадцатилетнюю Дину. Театр.

Глава 4

«Любите ли вы театр, как люблю его я?»

По утрам в доме звучали возвышенные речи, временами их нарушали прозаические вопли. «Что же такое, спрашиваю вас, этот театр? О, это истинный храм искусства, при входе в который вы мгновенно отделяетесь от земли…».

— Правда, потрясающе, мама? Ой, ну опять Биба уволок мой туфель! Принеси немедленно!