Читать «Возвращение в Острог» онлайн - страница 35

Перепечатав в компьютер лишь последнюю фразу, Агата откидывается на спинку кресла и вспоминает следователя. Из всех мужчин, которых она видела здесь, этот нравится ей больше остальных. Он кажется девушке вполне приличным и надёжным.

Пока журналистка думает о Козлове, объект её новых желаний начинает очередную беседу. На этот раз напротив следователя сидит семнадцатилетняя воспитанница детского дома. Едва она входит в кабинет, Александр замечает, что девушка беременна.

— Что вы на меня так смотрите, Александр Александрович, это не я! — острит Фортов, и, взглянув на него, Козлов ничего не отвечает.

— Привет! — обращается Александр к воспитаннице.

— Здравствуйте!

— Ты только что ела, да?

— Это он вам сказал? Он забрал меня с полдника…

— Нет, у тебя просто повидло или что-то такое вот здесь, на щеке…

— А, да…

— Любишь сладкое?

— Да.

— А какое твоё любимое блюдо?

— Роллтон с майонезом.

— А что самое нелюбимое?

— В еде?

— Нет, вообще — в жизни, в детском доме, что самое нелюбимое?

— Сплетни.

— Сплетни?!

— Да. Мне не нравится, что все всё время меня обсуждают и осуждают. Я, когда встречалась с Колей Апехтиным, посылала ему свои голые фотографии, а он их всем показал, и весь детский дом потом сплетничал, и воспитатели тоже.

— Он отец?

— Я не знаю, кто отец, но думаю, что нет. Наверное, Ринат Касимов…

— Ринат? Отец твоего ребёнка покончил с собой?

— Да.

Посмотрев на Фортова, Козлов отмечает, что этот молодой не такой уж и кретин. Он сумел выявить связи и привёл девочку, у которой были отношения с одним из самоубийц. Лев радостно улыбается, он очень доволен собой.

— Расскажи нам о Ринате, пожалуйста…

— А что рассказать?

— Он когда-нибудь говорил тебе, что хочет покончить жизнь самоубийством?

— Это вообще-то детский дом — здесь все постоянно говорят, что хотят покончить жизнь самоубийством…

— Хорошо, а были ли какие-то поступки, которые указывали на то, что он может перейти от слов к делу?

— Например?

— Ну например… он…

— Резал себе вены, что ли?

— Допустим.

— Здесь все себе режут вены по двадцать раз на дню.

— И ты резала?

— Конечно! Первый раз лет в семь. Я смотрела, как старшие девочки это делают, и тоже пробовала.

— Ты хотела покончить жизнь самоубийством?

— Нет, просто резала, как все.

— А ваши воспитатели видели, что вы режете себе вены?

— Конечно, видели! Они всё про нас знают.

— И что они на это говорили?

— Да ничего особенного… ну разговаривали с нами, ругались, к директору вызывали, но только один раз, потом просто кричали, — сказав это, девочка натягивает рукава по самые костяшки, но Козлов успевает заметить, что царапины на запястьях действительно есть.

— В следующий раз, когда захочешь покончить с собой, знай, что резать нужно вдоль, а не поперёк — так ты ничего не добьёшься.

— Правда?

— Да. Ладно, скажи мне, пожалуйста, а были ли у Рината какие-нибудь проблемы с учителями, воспитателями или ребятами?

— Откуда мне знать?

— Но ты же с ним дружила, он, как ты говоришь, скорее всего, отец твоего ребёнка.

— Может, и не он… я не знаю… это не важно…

— А что важно?

— Ничего не важно! Мы с ним всего две недели встречались… потом я его послала, потому что он мне изменял.