Читать «Апокриф. Давид из Назарета» онлайн - страница 29

– Не настолько упрям, как его сын.

Шимон мысленно сравнил этих двоих и, как человек опытный, признал ее правоту. После этого в пещере воцарилось молчание, которое в конце концов нарушила Мария.

– Я никогда не решалась спросить тебя, но…

Она запнулась, покачала головой и не стала продолжать.

– О чем ты хотела спросить меня? Говори, я тебя не покусаю. К тому же у меня и зубов-то почти не осталось…

Она еще какое-то время молчала, отведя глаза, а потом выпалила:

– Ты ведь мог помириться со своим великим братом до… его казни?

– Нет. В любом случае с того момента, как мы поссорились, прошло столько времени, что уже даже невозможно вспомнить причину ссоры.

Мария грустно улыбнулась и устремила взгляд на пламя костра. Внезапно ее потянуло на откровения.

– Он был суров при жизни, знаешь? Суров и в то же время нежен. Мы с Давидом вроде жили при нем и в то же время без него. Словно он временно оказался на этой планете, словно… словно для него существовало лишь одно: послание о любви Господней, которое он должен был передать. Как же можно так хорошо говорить о любви и…

– …и не дарить ее своим близким? – закончил Шимон фразу, зная, что Марии это не позволит сделать ее застенчивость.

– Я упрекаю себя за такие мысли, но… Давид ужасно страдал оттого, что рядом не было отца. Впрочем, гораздо больше до смерти отца, чем после. Сейчас, по крайней мере, у него есть оправдание. Вы говорили с ним об этом?

– Нет. И так-то оно лучше. Об этом ему следовало бы поговорить со своим отцом, а не со мной. Да и не с тобой.

– Ты, без сомнения, боишься разочаровать его?

– Иной раз лучше разочаровать человека, чем утратить его.

Мария согласилась с этим, едва сдерживая слезы.

– Я сама виновата во всем. Мне следовало бы… объяснить Иешуа, что… Давиду, в отличие от него, не хватало отца… Он его практически не видел.

– Осторожней, сестричка, не богохульствуй…

– Когда он воскрес, на третий день после распятия на Голгофе, он не стал встречаться с сыном. Он виделся со мной, со своими апостолами, но только не с ним. Как ты можешь это объяснить?

– Я не смогу это объяснить, как и много чего прочего, связанного с ним. Возможно, он полагал, что так будет менее жестоко по отношению к Давиду.

– Что значит «менее жестоко»?

– Поставь себя на место своего сына, хоть на мгновение. Тебе семь лет, ты видишь, как на кресте умирает твой отец, а три дня спустя тебе говорят, что на самом деле он жив, но на земле пробудет лишь сорок дней, а потом исчезнет. Что бы ты при этом чувствовала? Разве для тебя не было бы лучше, чтобы он оставался мертвым, а ты бы скорбела о нем?

– Для меня – нет. Проститься с ним гораздо важнее, чем скорбеть о нем, Шимон. Знаешь, если с Давидом что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу. Потому что во время нашего последнего разговора мы спорили, вместо того чтобы говорить слова любви.

– Это был не последний ваш разговор, сестричка, – сказал Шимон, нежно беря в свои ладони руки Марии. – Мы найдем Давида в Иерусалиме, как мои родители нашли Иешуа в Храме, когда ему было двенадцать лет. Он тогда объяснял книжникам, что те ничего не поняли в Священном Писании.