Читать «Евреи в блокадном Ленинграде и его пригородах» онлайн - страница 131

Большинство учёных, указанных в записке Л. Макарова принимали самое активное участие в спасении ленинградцев от болезней в период блокады. Многие из них были сняты со своих должностей и репрессированы в конце 40-х годов при смене всего партийного и хозяйственного руководства Ленинграда. Что же касается вопроса о евреях – руководителях органов здравоохранения Ленинграда, то надо поставить в заслугу руководству города то, что они ставили на важнейшие должности, связанные со здоровьем ленинградцев не просто чиновников, а высококвалифицированных врачей и учёных, выдающихся специалистов своего дела независимо от их национальности.

Часть их погибла во время ленинградской блокады. Среди них создатель первой кафедры для последипломной подготовки судебных медиков Н. Л. Поляков, зав. кафедрой физиотерапии и главный специалист Ленинградского фронта Е. Т. Залькиндсон, зав. кафедрой оториноларингологии Л. Т. Левин и др.

Доносчик забыл упомянуть ещё многих врачей, в том числе и евреев, возглавлявших медико-санитарную службу Ленинградского фронта и Балтийского флота и среди них: профессоров Н. Н. Самарина, С. Н. Давиденкова, А. Э. Мандельштама, И. С. Бабчина, М. И. Куслика, Д. С. Линденбратена, С. В. Висковского И. Я. Раздольского, В. Д. Цинзерлинга, Г. М. Шполянского, которые стали главными специалистами фронтов, флотов и армий.

Отношение к врачам-евреям, внёсшим большой вклад в здравоохранение в период блокады Ленинграда стало изменяться в послевоенное время. В своих мемуарах выдающийся учёный З. Г. Френкель писал, например, что профессор Знаменский вскоре в 1946 г., после его назначения на должность директора ГИДУВа, в узком кругу знакомых говорил, что он считает своей задачей очистить от евреев профессорско-преподавательский состав Института: «Из ЖИДУВа сделать ГИДУВ». Впервые тогда Френкелю стала ясна черносотенная, антисемитская линия, проводившаяся Знаменским, когда тот не допускал в аспирантуру некоторых представленных им кандидатов. Положение ещё более обострилось в начале 50-х годов. Френкель писал:

«В 1952 г. начало всё более отчётливо выявляться какое-то общее течение устранять и удалять с более видных должностей даже очень заслуженных работников, если они считались евреями или носили напоминавшие о еврейском происхождении имена и фамилии. Особенно эта тенденция проявилась после назначения на должность заведующего Горздравом присланного из Москвы Похвалина, который одного за другим снял с должностей главных врачей больниц, а также уволил даже таких ценных работников, как заместитель заведующего здравотделом Ю. А. Левин и зав. отделом эпидемиологии Горздрава И. М. Аншелес. Никаких ходатайств и представлений о приостановке этих вредных для дела здравоохранения действий, никаких возражений и разъяснений о несовместимости их со статьёй 123 Конституции ни от кого не последовало. Слишком прочно были усвоены уроки опыта всяких, даже самых лояльных проявлений критики появившихся новых тенденций, чтобы могла даже возникнуть самая мимолётная мысль сделать местом для такой критики собрания медицинских обществ. Продолжая свою деятельность по снятию с ответственных постов в Горздраве советских людей с еврейскими или «подозрительными» фамилиями, Похвалин уволил двух руководящих работников из отдела скорой и неотложной помощи (доктора Муница и М. А. Месселя). Как ни казалось мне неправдоподобным и невероятным, мнение некоторых уважаемых мною профессоров (профессор И. Н. Шапиро и др.), что не только Знаменский, но и целая группа профессоров, членов Учёного совета, руководствуются в своих голосованиях не научными соображениями, а грубыми, тёмными расовыми предрассудками, недостойными культурного и просто порядочного человека, но мне пришлось убедиться в правильности этого мнения, когда я стал внимательно относиться к результатам тайного голосования при присуждении учёных степеней. Бывали случаи, когда диссертация со значительным числом отмеченных недочётов при голосовании получала только положительные записки, и в том же заседании, как это было, например, 22 апреля, диссертация, о которой оба официальных оппонента и целый ряд неофициальных рецензентов отзывались с исключительной похвалой (диссертация Черниловской) получила 5 отрицательных записок, как и в других случаях, когда автора исследования можно было заподозрить в еврейском происхождении. Хотя голосование было тайное, оно явно и непререкаемо свидетельствовало о тёмном, недостойном антисемитизме значительной группы голосовавших.

Очень много времени брала у меня работа в качестве официального оппонента над рецензированием диссертаций. Ещё в 1951 г. я получил приглашение дать рецензию на докторскую диссертацию Ю. А. Левина, одного из выдающихся руководителей Горздравотдела в годы Ленинградской блокады. Темой его работы был вопрос о построении классификации и номенклатуры болезней на основании опыта разработки больших материалов регистрации заболеваемости детских групп населения в Ленинграде. На изучение этого вопроса автор потратил много лет. Он полностью учёл глубокое изменение взглядов на этиологию заболеваний разных органов с точки зрения учения И. П. Павлова, проявил смелое новаторство в трактовке вопроса о построении номенклатуры (т. е. общего списка) болезней в соответствии с фактическими основными медицинскими показателями. Из его большой двухтомной работы можно было убедиться, что он является глубоким знатоком проблемы и делает вполне обоснованные выводы. При защите диссертации 30 апреля 1952 г. все три официальных оппонента на основании всестороннего разбора работы давали вполне благоприятный отзыв о ней. Членами Учёного совета соискателю был задан длинный ряд вопросов об отнесении некоторых специальных и редких заболеваний к тому или другому разряду номенклатуры. С большой осведомлённостью диссертант давал подробные разъяснения на все вопросы. С такой же обстоятельностью Левин отвечал на все замечания неофициальных оппонентов. После многочасового заключительного ответа диссертанта, непосредственно перед голосованием, председатель (Д. Л Жданов) обратился к членам Учёного совета с настойчивым призывом при голосовании не поддаваться красноречивым доводам официальных оппонентов, а поддержать его личное отрицательное отношение к диссертации. Это было совершенно необычное давление на Учёный совет. И казалось, что оно решит дело не в пользу диссертанта. Однако я с изумлением и уважением к Совету услышал сообщение счётной комиссии, что большинство голосов были утвердительными. Но это было только началом длительной борьбы Левина за положительное решение вопроса, борьбы, которая продолжалась до самой его смерти в 1962 г. ВАК отменил постановление Учёного совета Института, Левин обжаловал это решение ВАКа, доказав его неправильность. Ещё и ещё раз рассматривалось дело в разных инстанциях. В открытом бою побеждал учёный специалист, его доводы, но затем, при оформлении в недрах ВАК, брала верх антисемитская подлая предвзятость».