Читать «Возникновение и развитие научного факта» онлайн - страница 18

Однако не следует и недооценивать значение этого фактора, поскольку лечение сифилиса ртутью было очень распространено. Например, мы читаем: «Metalliса praecipue sunt argentum vivum» или «Compingitur autem materia cum iis metallis et maxime cum argento vivo, ego tamen magis utor cinaprio quam sublimato».

Заслуживает внимания то, что даже токсическое слюноотделение при втирании ртути считалось терапевтическим результатом эвакуации сифилитических токсин. «Sed, utplurimum per sputum fit (scl. evacuatio) ad quod faciendum nihil est argento vivo praestantius».

Применение ртути в лечении сифилиса считается чем-то давно известным и очевидным. Хотя это было связано с риском отравления, всегда считалось, тем не менее, что «tam nobilis, tamque multis nominibus utilis, ac necessarius mercurius». Co временем лечебный эффект ртути стал общепризнанным, и он использовался также для диагностирования ex juvantibus.

Однако вплоть до XIX века определение понятия сифилиса так и не могло вполне состояться на основе применения ртути. Согласно с идеей наказания за разврат, к сифилису относились и другие венерические заболевания, такие как гонорея, мягкий шанкр и осложнения, связанные с ними, впоследствии выделенные путем патогенетических и этиологических исследований. Сюда же относились локальные, даже сегодня считающиеся «неспецифическими», заболевания половых органов, такие как воспаление крайней плоти. На эти заболевания ртуть не действовала; чтобы соединить обе концепции — применения ртути и наказания за плотский грех — делали такой вывод: «Ртуть иногда не лечит болезни разврата и даже иногда ухудшает состояние больного». Так решалась эта проблема. Идея применения ртути собственно относилась только к так называемому конститутивному сифилису, т. е. к стадии общего заболевания. Она не касалась первичной, чисто венерической стадии болезни, локализованной на половых органах, которая полагалась наказанием за плотский грех.

Эти две концепции развивались бок о бок, совместно, то взаимодействуя, то борясь друг с другом: (1) мистико-этическая идея наказания за «плотский грех»; (2) эмпирико-терапевтическая идея заболевания. Ни одна из этих концепций не была вполне последовательной, идеи сочетались друг с другом, хотя друг другу противоречили. Они сплетались между собой не по правилам логики, но по правилам психологии: теоретические элементы и практические, априорные и чисто эмпирические; опыт явно уступал эмоциональному априоризму. Были также врачи, которые вообще сомневались в существовании сифилиса. В одном из трактатов XVI века читаем: «Dicunt itaque nonnulli haud extare Gallicum morbum, sed esse nostrorum hominum illusionem quandam. Nam quod Gallicum dicimus aiunt esse diversas affectiones».

Сомневающиеся были еще в конце XIX века. Д-р Юзеф Германн (Josef Hermann), на протяжении многих лет (1858–1888) «ординатор и руководитель кафедры сифилиса в Имперском и Королевском Госпитале Вены» опубликовал приблизительно в 1890 г. брошюру под названием «Конститутивный сифилис не существует». По его мнению, сифилис является «простой, локальной болезнью, которая никогда не переходит в кровь человека, полностью излечима, не оставляет никаких последствий и никогда не передается через зачатие и по наследству». Она проявляется как твердый шанкр или гонорея, «а также со всеми непосредственными симптомами этих двух исходных заболеваний». В то же время все общие симптомы, вся «совокупность болезненных форм, которые столь глубоко затрагивают социальную жизнь человечества и даже целые поколения людей, вовсе не являются сифилисом, а суть исключительно результаты лечения ртутью или вызваны иными отклонениями от нормального состава крови». Сифилис все еще рассматривается им как наказание за грешное наслаждение (Lustseuche), как болезнь без общей симптоматики, как локальное заболевание. Только обнаружением изменений в крови можно было бы доказать общий характер заболевания сифилисом, однако «наличие сифилитической крови есть лишь догматическая формула, для которой нет наималейшего обоснования». Германн утверждает, что «никакого патогномического проявления нельзя обнаружить в крови тех, кто перенес сифилис в прошлом».