Читать «Черленый Яр. Ангелы плачут над Русью» онлайн - страница 19

— Князь! Князюшко! — обрадовалась жена. — Успокойся, дорогой! Никакого сатаны тут нету, почудилось тебе. Во сне приснилось.

— Вот, княже, попей отвару, — протянул целебное питьё Ермолай.

Олег, ухватившись за чарку руками, выпил. Потряс головой от дурноты, сморщился и, задрожав ещё сильнее, кинулся к жене. Тело его покрылось обильным потом.

— Авдотьюшка, спаси меня! — хрипел Олег. — Вон, вон кровавая голова Самсона!.. Без туловища!.. А вон руки лохматые да костлявые!.. — Взгляд его был взглядом юродивого.

— Что ты, князь! — испугалась Авдотья. — Тут никого, кроме меня и верного твово слуги Ермолая!

— А-а-а, Ермолай... — прошептал Олег и вдруг уставился на противоположную стену: — Вон руки лохматые с длинными когтями! Руки Самсона...

— Да не руки то! — воскликнула княгиня. — Тебе чудится!..

Пока Авдотья словно малого ребёнка успокаивала мужа, Ермолай приготовил другое снадобье. Олег выпил его и скоро уснул.

— Ермолаюшка! Что это? Что с князем? — всхлипнула княгиня.

— Сие беснование, матушка, — пояснил Ермолай. — Его бы от порчи полечить. Надоть позвать бабку Домну.

— Зови, Ермолаюшка, зови немедля! — взмолилась княгиня.

— Ладно, матушка. Сей же час сбегаю, она на подоле живёт. Только боюсь, прознает Исидор. Несдобровать нам тогда.

— А ты окольными путями её проведи, — вытерла глаза Авдотья. — Ужо стемнело, никто и не заметит.

— Хорошо, княгиня, так и сделаю. — И Ермолай ушёл.

После казни Самсона по Ворголу поползли разные слухи о здоровье князя. Одни говорили, что его ударил камчуг, другие утверждали, что френчуг. Третьи вообще считали, что князь Олег от страха перед призраком Самсона окончательно свихнулся и навряд ли выздоровеет. Мол, в него вселился бес и верховодит им, так что не миновать беды для всего воргольского народа.

Говорили об этом в хате Козьмы и братья Хитрых. Пора сбора урожая закончилась, и Козьма позволил себе попотчевать братов всевозможными яствами: пирогами с рыбьей молокой и визигой, свининой и разной жирной рыбой — карпами, карасями, голавлём. Словом, пили мёд, ели от пуза и беседовали.

— Князь наш совсем занемог, — вздохнул Игнат. — Я слыхал, что скоро на стол сядет его старший сын Ростислав.

— Да брось! — поморщился Козьма, уплетая толстого голавля. — Олег от удара чуток тронулся, но он силён и недуг свой переможет. Не отдаст он до сроку стол сыну.

— И вовсе не от удара князь тронулся, — возразил, облизывая блестящие от свинины пальцы, младший Хитрых, Афанасий. — С перепугу он взбесился, с перепугу. Я видел, как в предсмертных муках смотрел на него кровавым глазом Самсон. И сам, как вспомню — дрожу от страху. Иной раз ночью заснуть не могу, всё гластится мне Самсон. Чудится, что вот-вот он в хату окровавленный зайдёт. И не я один боюсь. Сосед Матвей шёл вчерась домой тёмной ночью, а ведь ночи щас — глаз коли. Ну так идёт, значит, и вдруг по стене детинца тень промелькнула. Оглянулся — он, Самсон, здоровенный, и весь светится, и гукает сапожищами, ажильника земля худит. У Матвея волосья шапку подняли, и не помнит, как дома оказался. Прибежал да под лавку, еле жинка оттуда вытащила. Матвей дрожмя дрожит, как осенний лист в шумную погоду. Она спрашивает, что стряслось, а он будто язык проглотил, слова вымолвить не может, мычит только. И не один Матвей Самсона в детинце видал. Не к добру это, братцы, ох, не к добру! — И Афанасий в волнении осушил до дна кружку мёда.