Читать «Из смерти в жизнь... От Кабула до Цхинвала» онлайн - страница 29

Практически вся рота знала о том, что произошло. Ночью командир выделил им танк. Они на нём поехали, пять трупов погрузили, отвезли в другое место и закопали. Машину сожгли.

Вскрылось это совершенно случайно, примерно через полгода. Один из бойцов вёл дневник в записной книжечке, куда заносил все известные ему подвиги их боевой роты. Там дневник такой был, что мне вспоминать до сих пор жутко. Я весь дневник приобщать к уголовному делу побоялся — по их подвигам вообще надо было целую следственную бригаду создавать. А этот случай с пятью афганцами был как раз на отдельном листке описан. Я этот листок изъял и оформил, как положено. А сама записная книжка с дневником потом потерялась. Были там страшные записи. Одна в память врезалась: «Поймали пленного. По рации сообщили бате (командиру полка. — Ред.). Он ответил: «Мне его кормить нечем». Расстреляли». Это нормальному человеку читать страшно.

Допрашиваю я этих двух парней: «Ну ладно, забрали у афганцев вещи, зачем убивать-то стали?» Помню, первый, Серёжа, говорит: «Товарищ капитан, да там один побежал». Я ему: «Ну, побежал, и пусть бежит. Грабили же вы его, собственно говоря». А он на меня смотрит совершенно удивлёнными глазами и говорит: «Товарищ капитан, нет. Если бежит, значит, душман». Уже двадцать с лишним лет прошло, а до сих пор его слова помню.

Попал он первому афганцу из автомата в затылок. Я говорю: «А остальных зачем убивали?» Он отвечает: «Одного убили, зачем уж остальных-то оставлять, свидетелей, вот и положили всех четверых». Второй, Володя, тот всё время удивлялся: «Товарищ капитан, неужели нас собираются за этих пятерых судить?» Я говорю: «Ребята, вы же не в бою людей убили, вы же их грабили». А они меня не понимают, за что их собираются наказать. И рассказывают такую историю: «Во время рейда в Герате в базарный день на центральном рынке началась какая-то стрельба. По нам стреляли или нет, мы не поняли. Командир командует: «Осколочным заряжай! Огонь!». И мы по толпе из пушки осколочным снарядом дали. Сколько там народа полегло, даже не знаем. И слова никто не сказал. А вы тут нас всего за пять человек!» У них это в голове не укладывалось. Им казалось, что судить их не за что.

Я заканчивал следствие уже в Ташкенте, поскольку статья-то у них была расстрельная, и предъявлять расстрельное обвинение надо было обязательно с адвокатом. Помню, ко мне одна из адвокатов пришла, молоденькая девушка. Я ей только обвинение показал — она и заплакала, затрясло её всю. «Я не буду участвовать в этом деле. У меня, говорит, такое афганское дело было уже. Там приговорили к расстрелу. Я не хочу больше». А коллегия адвокатов по нашей заявке её, молодую, и направила. Денег тут получить не с кого. Кроме нервного потрясения очередного, ничего больше не видать. Ещё, помню, под конец к Серёже приехал отец, простой колхозный агроном. Он, пожилой мужчина без одной руки, плакал и всё у меня спрашивал: «Я не пойму, как он стал убийцей?».

Самое жуткое в этой истории то, что до призыва в армию это были абсолютно нормальные ребята. В те годы от армии ещё никто не бегал, и в Афган многие ехали добровольцами, в том числе и солдаты. Я сам долго пытался понять — как это совершенно нормальные восемнадцатилетние деревенские парни стали убийцами. Думаю, что свою роль сыграла неправая война. То, что нас туда местное правительство пригласило, это всё сказки. Формально — да, нас кто-то позвал. Но я знал многих офицеров, которые входили с первыми частями. Они при пересечении границы говорили: «Поехали нашего друга Амина спасать». А по дороге сообщают: оказывается, Амин-то бяка, его уже шлёпнули. Там какой-то Бабрак Кармаль теперь главный. Народ афганский нас не принял. Они готовы были умирать, но стоять на своём. А наши рейды по кишлакам какую роль сыграли? Запись из того же дневника: «Окружили такой-то кишлак. По информации, в нём работала радиостанция душманов. Надо было эту радиостанцию обнаружить. Как её обнаружишь в кишлаке, даже если он не очень большой, это же не грузовик. Окружили. По приказу командира роты собрали всех аксакалов кишлака. Задрали ствол танка, к концу ствола привязали верёвку, на конце сделали петлю. Объявляем: «Если в течение часа рация не будет лежать здесь, начнём вешать». Через час рация лежала».