Читать «Из смерти в жизнь... От Кабула до Цхинвала» онлайн - страница 26

После перелома позвоночника по правилам летать нельзя год. Но мы лежали в своём пограничном госпитале, и я попросил врачей: «Не вносите этот компрессионный перелом в медицинскую книжку, как вроде его и не было. А сотрясение пусть будет». С сотрясением нельзя было летать всего полгода, на это я ещё как-то был согласен. И врачи этот перелом скрыли.

Но на этой кровати, будь она неладна, я пролежал долго, около двух месяцев. И всё это время постоянно делал упражнения, чтобы не потерять гибкость и разработать позвоночник. Даже в мыслях я не допускал, что долго буду валяться в госпитале, а потом заниматься какой-нибудь наземной работой. И через полгода начал-таки снова летать на МИ-26. Думаю, что так быстро смог восстановиться только потому, что было огромное желание летать.

Военный следователь

После разговора с полковником Валерием Викторовичем Шаховым (к сожалению, ныне уже покойным), военным следователем в Афганистане, мне стала более очевидна ещё одна трагическая особенность афганской войны, которая продолжает собирать свою чёрную жатву и сегодня. Это тотальный государственный атеизм советской власти, из-за которого воевавшие солдаты и офицеры были лишены возможности исцелиться от последствий войны единственным верным способом — с помощью Церкви.

Я слушал рассказ человека, которому приходилось иметь дело со страшными, даже по военным меркам, преступлениями, и почти физически ощущал тот чудовищный груз переживаний, который привезли с собой участники этой войны. В подавляющем большинстве своём лишённые в советское время церковного покаяния (трудно представить в то время солдата или офицера, который пришёл бы на исповедь в церковь), они продолжали носить в себе совершённые грехи, которые часто разрушали их судьбы до основания. Не имея возможности очистить свою душу, кто-то окончательно спился, кто-то оказался за решёткой. Но даже те, которые, казалось бы, смогли адаптироваться к нормальной жизни, не могут забыть о тех, уже далёких от нас, днях и продолжают снова и снова с болью вспоминать и переживать трагические события своей военной молодости.

Рассказывает полковник Валерий Викторович Шахов:

— В 1979 году я служил следователем военной прокураторы в Вологде. В середине декабря этого года меня отправили на три месяца на курсы усовершенствования в Москву. Разместили нас в шикарном общежитии гостиничного типа в центре Москвы — живи и радуйся. Но 29 или 30 декабря на построении утром объявляют: «Советские войска вошли в Афганистан».

И тут же приказ — тех, кто приехал из Туркестанского и Среднеазиатского военных округов, отправить к местам службы. Они так прямо с построения и уехали. После Нового года, 2 января, отзанимались мы только до обеда, потом якобы должна была быть самоподготовка. На самом деле мы все собрались компанией в пивбар, чтобы продолжить отмечать Новый год. Только я в комнате начал переодеваться в гражданку, забегают парни и говорят: «Валера, финиш. К пяти часам нас шестерых вызывают в Главную военную прокуратуру». Одного человека мы не успели предупредить, так он умудрился за час после окончания занятий напиться в драбадан. В Главной прокуратуре объявляют: «Местные прокуратуры с границы вместе с войсками ушли в Афганистан. Остались уголовные дела. Надо будет туда сейчас поехать, помочь разобраться». И сразу же выдают билеты на самолёт.