Читать «Из смерти в жизнь... От Кабула до Цхинвала» онлайн - страница 131

Эта вынужденная и внезапная война заставила меня о многом задуматься. Упорство и бесстрашие в бою, и наряду с этим незлопамятность и милосердие к поверженному врагу — это в характере русского воинства. Я абсолютно уверен, что нет лучше в мире солдата, чем наш: и по исполнительности, и по подготовке. Если вспомнить наши народные сказки, то в них всегда русские богатыри вставали на защиту слабых — тех, кто по тем или иным причинам сам не мог оказать сопротивление злому врагу. Так и здесь получилось. Ведь ясно, что в августе 2008 года немногочисленный народ Южной Осетии не мог адекватно ответить до зубов вооружённой и обученной американцами грузинской армии в несколько десятков тысяч человек!.. Да и наши миротворцы были вооружены только стрелковым оружием, а техника находилась не на постах, а вблизи пунктов постоянной дислокации.

Святой благоверный князь Александр Невский говорил: «Не в силе Бог, а в правде». Иными словами — неправый человек силу теряет, а правый её приобретает, и сила его удваивается. А наш 234-й десантно-штурмовой полк 76-й дивизии как раз и носит почётное имя Александра Невского. Так что победили мы грузин потому, что не потеряли духа наших былинных героев, он у нас в крови.

Напряжение держалось до самого последнего момента. Ведь даже когда завершились реальные боевые действия, то всё равно продолжалось передвижение техники по горным дорогам. Потом была погрузка этой техники в железнодорожные составы. Так что война для нас закончилась только уже во Пскове, когда мы автоматы в оружейную комнату поставили и сдали боеприпасы. Тогда уже можно было и милых обнять, и детей поцеловать…

Разведчики

Рассказывают солдаты и офицеры армейского спецназа Николай Н., Александр А., лейтенант Н. и майор Д.

Александр А.:

— Ещё в июле 2008 года было очевидно, что нас к чему-то готовят: мы очень много времени стали проводить в лесу на учебных выходах — неделя в части, неделя на полигоне, неделя на выходе.

Все же смотрели новости. И по всему было видно, что в Грузии что-то такое начинается. А потом приехал генерал и сказал на смотре: «Поздравляю с началом учений! Главное — вернитесь живые и здоровые!». Самое смешное, что каждому из нас дали подписать бумагу примерно такого содержания: «Я добровольно согласен ехать на учения на неопределённый срок». Ясно было, что никакие это не учения. А открыто о том, что едем на войну, нам сообщили только в поезде. Может быть, боялись, что мы сбежим перед отправкой?..

Но отказников практически не было. Был у нас один дембель, который со дня на день должен был увольняться. Тот написал рапорт и официально не поехал. Правда, нашлись и два таких товарища, что всем говорили: «Мы поедем, мы поедем…». А сами просто не явились в день отправки на службу. Но зато были и, наоборот, такие, что приехали в часть из отпусков. Их не берут, а они: нет, мы поедем со своими… И всё-таки добились своего — их взяли.

Ехали долго, четверо суток. Настроение у народа было боевое, хотя среди бойцов почти не было тех, кто воевал в Чечне. Офицеры, те — да, многие воевали. Взять нашего командира роты: у него за плечами три или четыре командировки в Чечню. А вот командиром группы у нас был совсем молодой лейтенант — только что из училища. Зато заместитель его, прапорщик, был боевой: Чечню прошёл. Конечно, это сказалось на нашей работе. Прапорщик уже по приезде часто говорил, глядя на карту: «Давайте лучше здесь пойдём, дальше здесь…». Причём он спокойно выполнял наши нормативы на физподготовке, хотя ему уже под сорок (это четвёртая возрастная группа).