Читать «Порог дома твоего» онлайн - страница 60

Двое суток возле Юсупа дежурили пограничники, хорошо замаскировавшись среди камней. Можно было пройти совсем рядом и не заметить. В конце вторых суток, перед сумерками, Хусейн опять выбрался из кустарника.

— Юсуп, ты имел время подумать и сделать окончательный выбор… У тебя сейчас такие возможности, что только дурак не воспользовался бы ими. Десять шагов на юг, всего десять, и ты станешь другим человеком. Из этих десяти самый трудный — первый.

— Мои ноги не слушают меня, Хусейн…

— Я вижу, что не слушают, — Хусейн терял самообладание. — Овечек пасет овца. Но я обещал тебе помочь. И я помогу, мы вместе сделаем первый шаг.

Он долго шарил глазами по хребту, затянутому на этот раз легкой синеватой дымкой, затем, выпрямившись, быстрой, пружинистой походкой заспешил к границе. У копца на мгновенье остановился, опять бросил хищный взгляд вдоль хребта и, успокоившись окончательно, направился к Юсупу твердыми, торопливыми шагами.

Назад Хусейн уже не вернулся. На границе по-прежнему царила тишина, ибо не было сделано ни единого выстрела.

3

Мысли Юсупа все чаще возвращаются к подполковнику Тулашвили. Трудная у него служба. Кто скажет, сколько таких ночей провел он в горах — без слов, без движения, без права закурить, согреть себя огоньком костра!.. Полная неподвижность, будто тебя приковали к этим острым, холодным камням.

Но сам подполковник о трудностях своей службы думать не привык. Он умеет заставить себя делать на границе все, что нужно делать, не испытывая при этом ни огорчения, ни досады. Все положенное солдату, в том числе и очень трудное, то, к чему не каждый и привыкнет, Тулашвили делает с удовольствием. Любит он свою службу, видит, как нужна и важна она, понимает, что не он, так другой должен нести ее. Потому-то и не колебался, выбирая между инженером-маркшейдером и пограничником. Да если хорошо поразмыслить, гражданские люди здесь не так уж и далеки от военных. Юсуп Турманидзе всего-навсего пастух, человек самой штатской профессии, но и он лежит сейчас у государственной черты, лежит как солдат — тихо, неподвижно, прислушиваясь к малейшим шорохам, всматриваясь в чернильную темень. И все время думает лишь об одном: только бы не сплоховать.

Однако ночь проходит. На востоке уже светлеет небо. С каждой минутой полоска на горизонте становится шире, серые краски сменяются бледно-розовыми. Светлеют и острые снеговые шапки горных вершин. Темень на склонах редеет, тает, сползает в ущелья.

На той, чужой стороне заблеяли овцы, послышались всплески пастушечьих кнутов. Возле отары засуетились различимые издали фигурки. Прижавшись плечом к камню, Юсуп вглядывается в них, ищет человека, вызвавшего у пограничников подозрение.

— Вахтанг, теперь-то говорить можно? — спрашивает, не оборачиваясь.

— Можно… Шепотом…

— Ты его походку запомнил? Легкая, пружинистая?..

— Да, Юсуп.

— Так ходил Хусейн. И так ходил его друг Мухтар. Я буду искать Мухтара…

— Думаешь узнать его по походке?

— Э, не шути Вахтанг. Походка — это сам человек. Мухтар еще любил смотреть из-под ладони. Как Хусейн. Не он ли там объявился?