Читать «Новеллы и повести. Том 1» онлайн - страница 11

Павел Вежинов

— Садись! — холодно сказал он.

Она села подле окна.

— Здесь садись! — коротко приказал он.

Не говоря ни слова, она подсела к нему.

— Ты знаешь его? — спросил он.

— Нет! — солгала жена. Близость мужа снова сковала ей язык.

— И ничего не знаешь о нем?

— Знаю! — сказала она.

— Ладно, рассказывай!

Жена с усилием перевела дух.

— Что тебе рассказать… Парень как парень. Во всяком случае, из хорошей семьи…

— Что значит: из хорошей семьи? — ехидно спросил он. — Из буржуазной, хочешь сказать?

— Правда, не из пролетарской, — с недовольством ответила она. — Насколько я знаю, отца у него нет, а мать — профессор консерватории… И он тоже окончил консерваторию…

— Поет? — с отвращением спросил муж.

— Нет, играет на чем-то, кажется, на пианино… В каком-то театре…

— Многое знаешь! — хмуро заметил он. — Знала, а ничего мне не говорила…

— А ты не спрашивал.

— Раньше ты мне все рассказывала без расспросов…

Она молчала.

— Давно они познакомились? — спросил он.

— Нет, наверное, недавно, — ответила она, впервые поглядев ему в глаза. — Евтим, ты уже очень давно ни о чем меня не спрашиваешь…

— Возможно, — согласился он. — Если так, то подумай, нет ли и за тобой вины…

— Ты ни о чем меня не спрашиваешь, даже не разговаривать со мной…

— Как видно, и не стоило… Раз ты такая скрытная…

— А за собой ты вины не чувствуешь? — тихо спросила она.

Он еще более нахмурился.

— Довольно об этом! Но предупреждаю тебя в последний раз: не бывать тому, что вы задумали.

— Не знаю, — сказала она, вставая с места.

Новый приступ ярости так захлестнул его, что он еле дошел до окна. Сквозняк поддержал его, словно теплой рукой. Он прикрыл глаза и снова еще быстрее летел сквозь облака, заливающие горячей пеной лицо. В ушах гудело, отрывисто стучала кровь в висках. Он хорошо знал, что рано или поздно, когда сосуды не выдержат, так и умрет, в кресле или у окна. Ему нельзя было волноваться, а он не мог удержаться ни дня, ни часа и с каждым годом становился все раздражительнее. Но душой он не старел, чувства обострялись, жили полной жизнью, он становился все более непреклонным. Один лишь ребенок до сих пор не причинял ему беспокойства. Дочь выросла у него на глазах, незаметно за повседневными заботами и треволнениями. Он почти не обращал на нее внимания и очень редко уделял ей лишь несколько слов, считая, что и без слов у них установилось нерушимое согласие. Дочь выглядела серьезной, целеустремленной, он не замечал за ней даже намека на противное кокетство…

Открывая глаза, он думал, что увидит низкое, алеющее небо и разорванные в клочья кровавые облака. Но небо оставалось чистым и холодным, без единого облачка. Он вынул из кармашка пузырек с белыми таблетками и, подумав, проглотил две. Он знал, что после этого его целый день будет клонить ко сну, но зато всё вокруг станет безразличным, все стрелы будут бесшумно отскакивать от него, как от резиновой брони.

Лишь когда они молчаливо, как всегда, уже завтракали за широким, накрытым белой скатертью столом, девушка вышла из своей комнаты. Он искоса поглядел на нее, даже не повернув головы. С побледневшим со сна изнеженным лицом она недурно выглядела в своем длинном до пола бледно-зеленом пеньюаре. Но он знал, что скрытые одеждой ноги дочери отнюдь не стройны и костлявы, как у парня. И хотя он смотрел на нее теперь другими глазами, она оставалась для него лишь подростком.