Читать «Женя Журавина» онлайн - страница 23

— Скажу вам прямо: как молодым надо учиться у старых, так и старым у молодых. В нашем коллективе есть молодой товарищ, Евгения Михайловна, но когда я бываю у нее на уроке, я многому учусь, и ничему не могу научиться у Петра Игнатьевича. К ней дети льнут — а к нему нет, она говорит тихо — и ее слушают, он говорит громко — а его не слышат. В чем причина, что самый старый среди нас стал предметом разговоров в поселке? В том, что он далеко стоит от детей. А воспитателю надо подойти к ним близко, войти в душу. Какие для этого средства? Разные. Вот Евгения Михайловна дошла. А как? Уже по два раза побывала в семьях, пригляделась к каждому ребенку, прихорошила его; и главное, на уроке не выкладывает — берите, кто сколько может, а вкладывает в сознание; и она уже на уроке уясняет — дошло или не дошло, попала в цель или полетело мимо. Вот и хотелось бы, чтобы все хорошее, что вы увидели один у другого, стало нашим общим достоянием, а плохое получило наше осуждение и больше не повторялось. Ну, кто желает поделиться своими соображениями?

Желающих не находилось.

— Может быть, вы что-нибудь скажете, Евгения Михайловна?

— Что я скажу? Я учу, как меня учили, а хорошо это или плохо, пусть скажут другие. У Петра Игнатьевича я была на уроке. Ребята его изводят, и мне его жалко. Я бы взяла их в руки за одну неделю...

Все засмеялись. Женя сконфузилась и опустила голову.

— Кто еще?

— А я вам так скажу, только не обижайтесь, — выступила завуч Мария Петровна, старая, уже поседевшая учительница, которая сама уроков не вела, а ведала и канцелярией, и учебной частью. — Мы от детей требуем правдивости — будем правдивы и сами. Мы с годами теряем способность расти. А жизнь идет вперед, и мы отстаем. Лета теперь другие. Что они раньше приносили в школу? Страх божий, ворох суеверий: сознание того, что над ними бог, царь; наш удел — терпеть и молиться. Я помню это время. И как трудно было расправить душу ребенка, воспитать смелость, чувство собственного достоинства. А с чем сейчас приходят? Слышат от взрослых, что бога нет, царя нет, нечисти, какой раньше пугали, нет, человек вершит большие дела, человек — главный на земле, и главная задача — покорять природу, созидать; не скрюченная у ребенка душа, а с расправленными крыльями. Что же требуется от воспитателя? Развить, укрепить крылья, чтобы «взлетел», большим человеком стал. Вот вы ходите на уроки, а я провожаю вас и встречаю. Какие несете знания — это ясно, тут есть программа; а какой строй души — сами взвесьте. Говорите о нарушителях порядка. А может, такой порядок и следует нарушать?.. Насыщаем ли любознательность, активность, жажду деятельности? Сколько несем знаний, высоких чувств, которые бы отвечали величию планов и задач? Вот о чем думайте. Надо воспитывать на героическом... А его — куда ни погляди; не мне вам рассказывать — газеты читаете, радио слушаете...

— Может быть, вы что-нибудь скажете, Петр Игнатьевич?

— Выходит, отстал... Шел, шел впереди и оказался позади. Выходит, что и опыт из полезного становится вредным. А я думаю не так. Основательности нет. Где основательность в семье? Научите родителей, как вести себя при детях, как воспитывать. Ветер гуляет в семьях! Сходятся, расходятся. А где высота моралей? Ребенок в десять лет судья родителей. И судить есть за что. Строго судить. Теперь учитель. Не выполнен завет Ленина — поставить на недосягаемую высоту. В урокодателя превратили, а про воспитателя забыли. Вывел ученика за дверь — вот они, судьи, и налетели. Что ж, выходит, я глуп, изверг, враг детей? Народный учитель. наказал ребенка, и за это — преступник! На защиту учителя нужно стать! Спасибо сказать, а не судить! А вы взяли под защиту хулиганов, а учителя унизили. И еще скажу: быстро гонимся за новым, без оглядки, и забываем старое. А люди думали и до нас, и хорошо думали. И слово мы выхолостили, слово теряет силу. Слово появилось у нас в муках. В слово, как в сосуд, вложен смысл. И слову надо вернуть силу. У нас словами не дорожат, швыряют охапками, всяк, кому не лень, а больше те, кому делать нечего, кто за слово не отвечает. Слово надо ценить, в слово вкладывать душу. Много игры: на уроке игра, после урока игра; дело превращаем в игру. Заботимся, чтобы все было легко, гладко и сладко. А в жизни не так: хватает и горького и трудного. Доспехи нам снимать рано. Воевать еще придется! Вот я и говорю: меньше игры, меньше парадности, больше дела, твердости в школе, в семье, в быту. Шумихи много! Сделал на грош, а шуму на рубль. А лучше бы — сделал на рубль, а похвалы на грош. Пусть в самом труде находят награду...