Читать «Скелет в семейном альбоме» онлайн - страница 6

Сергиец взглянул на переписку:

– Эти надписи – верный признак того, что в подъезде живет как минимум один подросток, к которому в гости ходят его ровесники.

– Коллеги, обобщая ваши исследования наскальной живописи, хочу высказать свое мнение: в этом подъезде давно не было ремонта, а жильцам его наплевать, как выглядят места общего пользования.

– Логично, – согласились со мной Далайханов и Сергиец.

Пустопорожние разговоры перед началом работы на месте убийства – это своеобразный ритуал, которым оперативники отсекают мир живых людей от безмолвного царства мертвых. Сколько бы убитых ни видел опер на своем веку, как бы с годами ни зачерствело его сердце, но каждая новая смерть – это стресс, а болтовня на отвлекающие темы – защита от чужой всепроникающей боли.

В узкой прихожей квартиры Желомкиной все было забрызгано кровью, одежная вешалка сдернута со стены, обувная стойка перевернута.

– Да тут целый бой шел! – воскликнул Айдар. – Крепко Шахиня за свою жизнь цеплялась.

Из комнаты, которая по замыслу проектировщиков была залом, к нам вышел участковый инспектор милиции, лейтенант лет двадцати восьми.

– Ты знал, кто здесь жил? – спросил я.

– Нет, – ответил он тоном человека, не чувствующего за собой никакой вины. – Я совсем недавно на этом участке. Жильца с пятого этажа знаю. Выезжал к нему на семейный скандал. На эту квартиру жалоб в опорный пункт не поступало.

– Андрей, почему здесь пол деревянный? – встрял в разговор Далайханов. – В обычных пятиэтажках деревянный пол должен быть только на первом и пятом этажах, на остальных стелют линолеум.

– Этот дом построили в микрорайоне самым первым, – пояснил Сергиец. – Старая серия, здесь даже встроенная кладовка нестандартная.

– Давно тут Желомкина жила? – спросил я.

Участковый глянул в свои записи:

– Почти шесть лет.

– Как раз после второй отсидки заехала, – проявил знакомство с биографией потерпевшей Сергиец.

– Она была судима? – как-то неохотно уточнил участковый.

– Два раза, – ответил я. – И оба раза за нож. Имела покойница обычай своих сожителей насмерть резать. Лейтенант, у тебя не написано, чья это квартира была изначально? Не Желомкиной же? Ей, дай бог памяти, сорок девять лет, два раза по восемь отсидела – на отдельную квартиру ей зарабатывать некогда было.

– Будем выяснять, – открестился от назойливых вопросов участковый.

Мы прошли на кухню. Шахиня лежала на спине, руки вдоль туловища. При первичном осмотре судмедэксперт расстегнул халат у нее на груди и оставил его едва запахнутым, так что мы могли видеть фрагмент обвисшей женской груди, покрытый жировыми складками живот и темного цвета плавки, порванные у резинки. Халат, плавки и тело потерпевшей были обильно залиты кровью.

На вид Веронике Гавриловне было лет шестьдесят, не меньше. Годы, проведенные в зоне, преждевременно состарили ее, но в то же время закалили характер Шахини. Властные складки вокруг тонких старческих губ свидетельствовали, что эта женщина умела постоять за себя и была скора на расправу. Убийцам пришлось немало помахать ножом, пока Шахиня, обессилев, не свалилась на пол.