Читать «Скелет в семейном альбоме» онлайн - страница 14

– Как я понимаю, у племянника была хорошая работа – день-деньской валяйся на диване, сторожи сумку с деньгами. Справку об инвалидности ему тоже Лучик сделал?

– Конечно. Если бы не инвалидность, его надо было бы сажать за тунеядство. Он же после освобождения ни дня не работал.

– Желомкина была хранительницей общака на платной основе?

– Двести рублей в месяц ей и пятьдесят – на племянника.

– Хорошие деньги, а в хате, там, веришь, хаос и разруха. Ну, не совсем хаос, а так, ниже среднего. Единственная ценная вещь в квартире – японский телевизор. Еще надо отметить, что Шахиня на девчонку денег не жалела. Письменный стол у нее практически новый, в шкафу хорошие платьица. Черт возьми, у хранительницы воровского общака в квартире живет неизвестная девочка, и никому нет дела, чей это ребенок!

– Сейчас выяснится, кто она такая.

– У тебя все? Оставляй все материалы, я сяду за текст меморандума.

– Малышев сказал, чтобы ты сам на печатной машинке не долбил, а шел к машинистке.

– Какая машинистка, ты на время посмотри! Она уже давно домой ушла.

– Николай Алексеевич велел ей быть на работе до тех пор, пока ты меморандум не составишь. Иди к Татьяне, будешь ей диктовать, а она будет печатать.

Я сгреб все бумаги и пошел к нашей машинистке Татьяне Кузнецовой.

Секретарь-машинистка уголовного розыска, допущенная к работе с секретными документами, имела в нашем управлении отдельный крохотный кабинет. Кузнецовой было двадцать шесть лет, из них она лет пять работала у нас. Татьяна была девушкой невысокого роста, с фигурой «песочные часы» – грудь четвертого размера, ярко выраженная талия, плавно переходящая в крутые бедра. Светлые волосы немного ниже плеч она закалывала за уши, что придавало ей вид провинциальной девушки-простушки. С мужчинами Татьяна была осторожна. Как-то Малышев на работе справлял свой день рождения. Улучив момент, я затащил Кузнецову к себе в кабинет, где стал пылко целовать ее, но не продвинулся дальше расстегнутой блузки. Словоохотливая после спиртного, Татьяна откровенно объяснила мне свои принципы: если у меня серьезные намерения, то она готова хоть завтра переехать ко мне домой, а если нет, то и начинать не стоит.

– Ты меня ждешь? – спросил я, войдя к Кузнецовой.

Машинистка обернулась.

– Андрей Николаевич, – обиженно сказала она, – где вы ходите, давайте работать! Если мы станем время тянуть, я только ночью до дому доберусь. Вы готовы?

– Погоди, что значит «готов»? Я же не автомат по производству меморандумов. Я живой человек, мне надо сосредоточиться, собраться с мыслями. Сегодня я полдня по трупам ходил, а ты хочешь, чтобы я сел рядом и начал диктовать, как Лев Толстой своей жене.

Я зашел Кузнецовой за спину, положил руки ей на плечи.

– Вставляй в машинку листок, печатай: «Совершенно секретно, экз. единств».

Лист у Татьяны уже был вставлен. В два касания она отпечатала текст.

Мои ладони, прижимаясь к телу девушки, скользнули с ее плеч под блузку.

– Андрей Николаевич! – Она, не оборачиваясь, прижала мои ладони к себе. – Давайте не будем отвлекаться! Мне домой надо, а Малышев меня работой нагрузил.