Читать «Лесоруб Кумоха» онлайн - страница 56

— Мужика с овцой — в дом! — тихо сказал на ухо колдуну Кумоха. — Там разберемся…

Ворон уже овладел собой. Пристально оглядев собравшихся, задержал взгляд на овце, долго смотрел на нее, потом сказал:

— Заходи в избу, Улли! Обогрейся с дороги! — И негромко в сторону рыжего: — Берн дочку, иди за мной!

Нежно придерживая овечку и тяжело вздыхая, рыжебородый двинулся к избе.

Ворон еще раз внимательно оглядел стоявших во дворе мужиков и старушек и понял, что их наполняет неистребимое желание собственными глазами увидеть чудо.

— Кто ее околдовал? Каким заклятьем? За что? На всю жизнь или на год? — спросил Ворон с порога. — А, кто скажет?

Никто! Ты один это знать можешь! — отозвалось несколько голосов.

— Вот мне это все разузнать и надобно! — важно сказал Ворон, поглаживая шишку на щеке. — На это не один день, может, уйдет. Дело не простое, ох не простое…

Он быстро вошел в избу, за ним туда прошли рыжебородый с овечкой, Кумоха.

Народ, услышав, что колдун сегодня больше чудес творить не будет, крестясь, вздыхая («Вот какие дела-то бывают!») и припоминая различные похожие случаи из бабушкиных рассказов, пошел по домам.

Шустрые старушки-курильщицы тоже отправились восвояси.

Остались в избе Ворон, Кумоха, рыжебородый и овца.

— Ну, рассказывай. — Ворон сморщился, словно чего-то горького хлебнул. — Все-все сказывай! Смолчишь про что— дело погубишь!

Он вскочил, зажег вторую лучину, уставился в лицо рыжебородого.

— Так… — сказал рыжебородый. — Только если все говорить, длинно будет.

— Пусть! — Ворон передернулся всем телом. — Только вое говори, ничего не утаивай. — Утаишь — все равно узнаю!

— Про двух братьев Морозов — про Красный нос и Синий нос — слышали? — спросил рыжебородый. — Слышали? А я с Синим носом, как сейчас с тобой, хозяин, встретился. У них — это уж я потом узнал, — у Морозов, жизнь скучная. Ну, снегу набросал, холоду напустил, реку льдом покрыл, вьюгу затеял. А еще что? Зима-то длинная, вон какая, ей конца-краю нет! Скучают Морозы — хоть друг с другом на кулачки. И придумали они такое веселье: на спор взялись заморозить двоих мужиков. Кто скорее заморозит. Одного мужика богатого, второго — бедняка, лесоруба. Синий нос был похитрее, он так рассудил: бедняк в дырявом кожухе, сам кожа да кости, одна борода теплая. С ним легко сладить будет. А богатый в шубе, на санях, да еще сверху шкурой медвежьей прикрыт, до него и не доберешься… Вот он так подумал и говорит Красному носу: «Ты, кум, давай богатого морозь, а я за лесоруба возьмусь. Кто скорее справится, тот того угощает…» Сговорились, по рукам ударили, разошлись. А вечером они всегда в ледяной пещере встречались, иной раз ночевали в ней. Им-то, Морозам, ведь где холоднее, там милее… Красный нос пришел первым. Ждет кума своего, ждет, хотел уже вьюгу-старуху за ним посылать. Наконец приходит Синий. Хромает, кашляет, охает. Нос не то что синим — черным стал. «Что с тобой, брат?» — удивился Красный нос. «Ой, и не говори, — отвечает Синий нос, — чуть жив. Раз ты раньше пришел, ты и рассказывай первым». Ну, Красный нос, конечно, хвалится: догнал, мол, сани богатого мужика, залез к нему под медвежью шкуру да как начал его холодить, щипать, кусать! Богатый мужик к штанам своим примерз, побурел весь, зубами так стучит, что лошади вскачь пустились: думали, волки клыками щелкают! Лошади-то и спасли богатого мужика: быстро его в село доставили. Не успел Красный нос его до смерти приморозить! «Хорошо ты повеселился, кум, — говорит Синий нос. — А вот у меня худо получилось… Сам чуть в живых остался. Лесоруб-то оказался живучим. Дыр у него много в кожухе, я туда быстро залез. Начал мужика примораживать. Он покряхтел, покряхтел, да как пошел сам по себе кулаками стучать! И по спине, и по бокам, и по животу!.. Тут мне он и нос подшиб малость. Я рассерчал — еще круче беру. А он тогда взял кожух скинул на снег и начал топором деревья крушить… Я из кожуха вылез, под рубаху к нему забрался. Ну, думаю, сейчас его в льдинку обращу. А мужик знай рубит да рубит. Одну сосну свалил, другую, третью. Пар от него валит, как из проруби. Я задыхаться стал… Прямо как в плохой бане… Решил назад, в кожух, перебраться. Посчитал так: пока он рубит, а кожух на снегу лежит, я этот кожух так заморожу, что его и надеть нельзя будет. Посмотрю, как лесоруб до деревни в рубахе побежит! Вот потеха будет! Сидел я там, сидел, кожух уже стал белый и твердый, ну прямо кость. Жду. Мужик рубить кончил, к кожуху подходит, а надеть его не может. Посмеялся я. Да, видно, рано. Мужик схватил большую дубину и начал кожух бить… Я в шерсти-то запутался, выскочить не успел, так он меня до того излупцевал — вон видишь, едва хожу… Бил долго. И кожух снова стал мягким. Тогда мужик его надел, подпоясался, топор за пояс — и пошел. А я вот, брат, еле-еле добрался… Ох. подальше надо быть от мужиков, подальше…»