Читать «Любава» онлайн - страница 37

Вышла Пелагея Ильинична из клуба и домой потихоньку направилась. А все те же звезды, что в ее молодости светились, на небе взошли, и снег так же под ногами поскрипывал, ровно и не прошумели годы, не прокатились вперед, оставив ее для старости.

И вдруг запотели глаза у Пелагеи Ильиничны, затуманились, оглянуться не успела, а уже катятся по щекам две горячие капельки. И что, почему вдруг, самой непонятно. А снежок поскрипывает под ногами, звезды ночью умываются и хорошо так — слов нет.

18

Рождественские морозы на славу удались. За ночь прорубь, что напротив дома Сенотрусовых, крепким ледком затянуло. Митька оставил ведра у проруби и пошел домой за ломом. Вернувшись, долго и тщательно сдалбливал наледь, удобную для ног ямку сделал, чтобы за водой ближе тянуться было, а саму прорубь в два ведра отмахал. Закончил Митька работу и на воду залюбовался, что стремительно струилась у его ног, утягивая за собой мелкие льдинки.

Зачерпнув полные ведра, Митька медленно побрел в гору, не обронив почти ни единой капельки. Работа по дому ему была в радость, и он старался сделать так, чтобы после его отъезда мать и Любава как можно дольше не знали беды без мужских рук. О том, что завтра надо уезжать, Митька старался не думать. Дергал сено из стожка, носил огромными навильниками в пригон, колол дрова, ясли у коровы поправил и о завтрашнем дне не помышлял.

Пелагея Ильинична довязывала теплые шерстяные носки для Митьки. Сдвинув в сторону горшочек с геранью, следила в окно за сыном и тихо улыбалась. Прошумела мимо окон незнакомая машина, должно быть, из района, и опять тишина, только удары Митькиного топора слышатся.

— Здорово, куркуль, — услышал Митька Колькин голос и выпрямился, добродушно улыбаясь, — ты никак на сто лет решил дрова запасти?

Колька в новеньком полушубочке, из кармана горлышко бутылки торчит, зубы, как на ярмарке, выставил, хоть считать по ним учись.

— Сгодятся, — говорит Митька, — далеко ли бежишь?

— Да так, делать нечего. Последний денечек, вот и бегаю.

— Ну давай.

— До завтра.

И пошагал Колька гоголем вдоль по улице, слегка выворачивая ноги в коленках. А Митька опять за работу принялся.

День выдался хоть и морозный, но ясный по-зимнему, с инеем на проводах и изморозью на ветках рябины, что под окном у Сенотрусовых росла. Митька уже большую кучу колотых поленьев наворотил, когда прибежала на обед Любава. Он ее издалека приметил: бежит по улице Любава в белом заячьем платке, в ладно сидящей на ней шубейке, в черных валенках. Засмотрелся Митька и не знает, его ли это Любава или совсем чужая женщина. Временами кажется, что его, и захолонет сердце тогда от счастья, от великой радости, и готов Митька что угодно сделать, любое несчастье осилить. А в другой раз так и обрежет мысль — нет, не его эта женщина, с большущими дивными глазами, и вянет Митька, руки сами собой опускаются. И думает Митька, всем ли так-то вот маяться приходится или же он один такой вот уродился.