Читать «Наш Артем» онлайн - страница 39

Бюро комитетов большинства направило Артема в Харьков. Вместе с ним в этот крупный промышленный центр России прибыли еще два товарища — их партийные имена были Валентин и Максим.

Работавшие в Харькове сторонники комитетов большинства Авилов и Александра Мечникова, хозяйка явки Стоклицкая встречали Артема на Сумской улице, в доме номер пятьдесят. Александра Мечникова? Она и не знала, что Артем не так уж давно встречался в Париже с ее дядей, которого она столько лет не видела.

Артем услышал от товарищей, что в Харькове на фабриках и заводах трудится около сорока тысяч рабочих. На паровозостроительном, Гельферих-Саде, канатной фабрике, в железнодорожных мастерских и депо. Пролетарский город. Но, как ни странно, в Харьковской партийной организации РСДРП засилие меньшевиков, а организованной группы большевиков не существует. Революция уже стучится в двери России, а в Харькове разброд. Меньшевики своей болтовней способны провалить любое начинание. Так продолжаться больше не может. Нужно сколачивать большевистскую организацию.

Расходились с Сумской поздно, в радостном настроении. Начало положено. За каждым закреплен район города, Артему достался заводской. Он же будет осуществлять и связь с центром.

Первый удар грома пробудил пролетарскую Россию. 9 января 1905 года в столице империи Петербурге была пролита рабочая кровь. Безоружные рабочие, их дети и жены, обманутые попом Гапоном, пошли к царю-батюшке с просьбой об улучшении своей страшной жизни. Они просили хлеба — и получили свинец. Убитые и раненые остались на мостовой Питера.

«Да, урок был великий! Русский пролетариат не забудет этого урока… революционное воспитание пролетариата за один день шагнуло вперед так, как оно не могло шагнуть в месяцы и годы серой, будничной, забитой жизни. Лозунг геройского питерского пролетариата: «Смерть или свобода!» эхом прокатывается теперь по всей России…» — писал Ленин о событиях Кровавого воскресенья 9 января 1905 года в Петербурге.

Девять часов утра.

…Низкий простуженный бас. Харьковского паровозостроительного волнами плывет над встревоженным городом. К чему бы ему гудеть в неурочное время, да еще такими короткими, частыми, хватающими за душу воплями?

Паровозостроительный извещал, что в знак протеста против кровавых действий царизма объявлена забастовка.

Возле проходной толпятся рабочие. С каждой минутой их становится все больше и больше, подходят новые группы, спешат запоздавшие. У заводских ворот стоит парень, темноволосый, кряжистый. Стоит в одиночестве, никто к нему не подходит, да он, видно, и не ждет никого. Он просто вслушивается в взволнованные слова рабочих.

Рядом с ним вдруг все смолкли, а затем ломающийся голос произнес:

— «Тени убитых наших товарищей в Петербурге зовут нас к борьбе, к непримиримой борьбе с гнусным режимом самодержавия. Сомкнем же наши ряды и смело пойдем вперед! Бросайте работу, товарищи! Остановите фабрики, заводы, мастерские!»

Ага, листовка! Парень улыбнулся, легко раздвинул толпу, взобрался на тумбу. Толпа притихла, кто-то произнес фамилию Тимофеев. Она ничего не говорила рабочим. Зато слова, сказанные Тимофеевым, говорили им о многом, заветном, наболевшем. Он развенчивал басню о царе-батюшке, защитнике народа. Кто в нее верит теперь, после пролитой по его приказу крови рабочих! Русский царь — кровавый палач.