Читать «Фаворит и узник» онлайн - страница 24

Погребинский не был инквизитором по призванию, хотя ему и пришлось исполнять сомнительные «задания партии». По природе это был мягкий и добродушный человек.

Накануне самоубийства М.С. Погребинский оставил письмо, адресованное Сталину, Письмо, прежде чем попасть в Кремль, прошло через руки нескольких видных сотрудников НКВД. Погребинский писал в нем:

«Одной рукой я превращал уголовников в честнейших людей, а другой — был вынужден, подчиняясь партийной дисциплине, навешивать ярлык уголовников на благороднейших революционных деятелей нашей страны…»

В письме он говорил о чистке «ленинской гвардии», сторонником которой был и по возрасту, и по убеждениям.

Думается, не случайно послали без пяти минут инженера МИИТа Е.П. Питовранова для работы в город с крупным железнодорожным узлом. И здесь Евгений Петрович сразу же проявил себя как порядочный человек слова и дела с ярко выраженным нравственным стержнем. Вот один из поступков молодого оперативника.

Его предшественник находился под следствием — результат «прополки» Ежова чекистских «грядок». Допрос за допросом, но никаких подвижек в сторону реабилитации бывшего начальника отдела не происходило. Уже был осужден и расстрелян самый главный злодей Большого террора и его сподвижники, а дело стояло на месте. По разрешению вышестоящего начальства молодой оперативный работник ознакомился со всеми материалами дела на «врага народа». В конце этого процесса он провел беседу с ним. Глубоко проанализировав материалы пухлой папки, он пришел к выводу о невиновности коллеги. Тут же свои аргументированные доводы Питовранов изложил в обобщенной справке глубоко изученного им дела. После этого свое мнение доложил начальнику Управления НКВД области. Через неделю узника Горьковского следственного изолятора освободили. Правда, его уволили из органов. Как же он был благодарен молодому сменщику, что оказался на свободе и встретился с семьей. Реабилитированный чекист прошел войну, достойно отвоевал, получил правительственные награды и дожил до глубокой старости. А могло случиться необратимое.

Пройдет много-много лет, и Евгений Петрович в беседе с фронтовиком, сотрудником СМЕРШа, писателем, старшим преподавателем ВШ КГБ СССР, коллегой автора по Совету ветеранов ДВКР ФСБ РФ полковником Андреем Кузьмичом Соловьевым вспоминал:

«Тогда, уже на первой встрече с подследственным коллегой, я понял, насколько уязвим сам чекист, всегда по долгу и характеру своей службы находящийся на самом острие политического противоборства, или, как тогда определяли, «классовой борьбы». Тот или иной его ход, практически любое действие, продиктованное конкретными обстоятельствами, могло, да и сейчас может трактоваться очень произвольно, и нередко — в угоду политической или служебной конъюнктуре.