Читать «Ковчег Лит. Том 1» онлайн - страница 152

— А историю о настоящем человеке вы не читали? — поинтересовался я.

— О да, это о летчике, который без ног летал на самолете, — с восторгом отгадавшего загадку сообщил он.

Я поразился его чудовищной осведомленности и кивнул.

— Я люблю советские фильмы. Мы с другом их смотрим в Восточном Берлине — это дешево и интересно.

— Я тоже люблю советские фильмы, — вынужден был ответить я, решив, что вообще-то лучше слушать и кивать в нужных местах. Взгляд моего собеседника явно потеплел.

— У меня дома я имею портреты Ленина, Троцкого, Мао Цзедуна и Че Гевары. Они висят у меня на стене в моей комнате.

— А у меня никогда не было своей комнаты, — зачем-то сказал я.

К счастью, Клаус пропустил это мимо ушей. Он, как я начинал понимать, сел на своего любимого конька и нашел, наконец, время и место, а главное — слушателя, которому мог излить душу: возможно, он всех в нашей стране считал настоящими коммунистами, только не мог никак найти с ними общий язык.

«Может, он просто немецкий сумасшедший», — подумал я, и эта мысль мне понравилась, благо дверь была рядом, а за ней — наш родной солдатик с автоматом.

— Мне очень нравится ваша страна, — сказал Клаус.

— Мне тоже, — ответил я.

— Я понимаю теперь, что нарушил ваши правила. Но я не хотел устраивать провокацию. Я только испугался сначала, когда меня арестовали. Но ведь все выяснится?

— Обязательно. Только, наверное, утром.

— О, это не страшно. Я так рад с вами познакомиться. Вы первый русский человек, с которым я говорю.

— О, это очень большая честь для меня.

Он очень серьезно кивнул в ответ. Глаза его зажглись каким-то нездешним огнем.

— Вы строите прекрасное будущее. А у нас все прогнило: богатые становятся богаче, бедные — беднее, все думают только о деньгах, а не о революции. Нам нужна революция, такая же, как у вас, чтобы наша гнилая демократия рухнула и погребла под своими обломками самодовольных буржуа и продажных политиков. В шестьдесят восьмом мы были близки к революции, когда студенты поджигали автомобили и били камнями стекла здания Шпрингера в Берлине. Жаль, но мне было тогда только семь лет. Но они думают, что сейчас все утихло и им удалось победить революцию. Но ведь она непобедима?

Я кивнул.

— Есть люди, которые даже готовы расстаться с жизнью. Вы верите мне?

Я кивнул и почему-то подумал о революционере Лазо, горящем в паровозной топке.

— Ради счастья всех: белых, черных, желтых. Я — интернационалист. У вас — все интернационалисты.

Я кивнул. Хотя все это окончательно переставало мне нравиться. Мальчик был явно не в себе.