Читать «Штрафники. Люди в кирасах» онлайн - страница 234

— Ты тупица! Болван! Ты хоть понимаешь, что натворил? — кричал Голдобин. — Ты опозорил себя, но это ерунда! Главное — ты дискредитировал органы. Вот что плохо! Ты забыл, что эти люди еще не осужденные и что уставом запрещено такое обращение. Твои действия могли привести к бунту, а тогда тут никому бы не сносить головы. Ты понимаешь, что тут могло быть?

Лавыгин не возражал и стоял, опустив голову. Начальник лагеря еще долго бушевал, то прохаживаясь по кабинету, то садясь в кресло, и под конец предложил лейтенанту написать рапорт о переводе по службе.

Спустя несколько часов Голдобин поинтересовался, что дала «работа» с информаторами. Он зашел к Непряхину в тот момент, когда тот собирался разговаривать с Бедой. Голдобин, увидев, кто стоит перед Непряхиным, отпустил лейтенанта и занял его место.

— Ну, Артист, что скажешь о бунтовщиках?

Тимофей ждал этого вопроса, но как ответить на него, толком не знал. Он слышал, что начинал Бухаров, даже был уверен, что без него не обошлось, но сказать прямо боялся: это было слишком опасно. «Этот черт потом все равно все узнает, — думал он. — И тогда мне несдобровать». Он напустил побольше преданности на свое лицо и сказал:

— Не удалось узнать, товарищ начальник. Сам я там, к сожалению, не был, а они, эти… которые работают, говорят, что само так получилось… Не удалось, товарищ начальник…

Голдобин ухмыльнулся, долго читал какие-то бумаги.

Потом поднял голову и спросил:

— Ты в самом деле был артистом?

— Нет, товарищ начальник, только администратором…

— Оно и видно. Дерьмовый бы вышел из тебя артист…

Беда сконфуженно улыбнулся.

— А где ж ты так ловко научился играть в очко?

Тимофей вздрогнул: «Вот оно, начинается…» — мелькнуло у него в голове.

— Я очень плохо играю, товарищ начальник, а теперь совсем карты забросил.

— Ну, а чего ты боишься? — стараясь придать голосу доверительность, спросил Голдобин. — Дело-то прошлое. Меня только интересует, кто выиграл те двадцать тысяч, которые сданы в фонд обороны. Надо быть большим мастером… Значит, это ты?

— Нет, я не выигрывал… То есть выиграл и я, но не совсем. В общем, мы отдали, чтобы больше не играть…

— Не понимаю, чего ты рисуешься. Ведь я знаю, что выиграл ты. Я не собираюсь наказывать за это, — все таким же вкрадчивым тоном продолжал начальник.

Тимофей никак не мог сообразить, к чему он гнет, и решил, что если он немножко приврет, то большой беды не будет:

— Да, конечно, можно сказать, что я их выиграл. Главное — я предложил отдать их в фонд обороны…

— У кого?

— У Бухарова…

— И тебе не жалко было отдать такие деньги?

Беда замялся, но заявил:

— Нет, товарищ начальник. Пусть лучше идут для пользы Родины…

— Дерьмовый ты артист! — повторил Голдобин. — Ведь врешь, подлец, что не жалко. Ты сейчас в хлеборезке околачиваешься?

Беда, наклонив голову, молчал.

— А в другой лагерь не хочешь? Я спрашиваю: кто зачинщик?

Беда поднял глаза, потом снова потупил и, казалось, помимо желания выдавил из себя:

— Говорят… Бухаров. — Он вымолвил эти слова и тут же представил себе синие глаза Валентина в тот момент, когда тот держал его за полосы и говорил: «Пошел вон…» Тимофея бросило в дрожь, и он, кинувшись к Голдобину, залепетал: — Впрочем, я не знаю точно… Я не хожу на работу… Я только слышал…