Читать «Сломанные вещи» онлайн - страница 4

Вот об этом я никогда никому здесь не говорю, как бы упорно на меня ни наседали Триш или Поли, или кто-то из других психотерапевтов. Я не говорю ни о Мии, ни о Саммер, ни об Оуэне, ни о Лавлорне, ни о том, что там происходило, ни о том, как мы в это верили, ни о том, как это стало реальностью.

В реабилитационном центре я могу быть такой, какой хочется. Иными словами, здесь мне наконец-то не надо притворяться чудовищем.

В Лавлорне стоит собственная погода, точно так же и время здесь течет по-иному. Иногда девочки приходили в Лавлорн ровно в полдень, а потом, снова оказываясь в лесу Тэрэлин, обнаруживали, что небо расцвечено розовым и багрянцем, что тени стали длинными, что стрекочут сверчки, а край солнца уже целует горизонт. Столь же часто, когда в их мире бывало холодно и дождливо, в Лавлорне ярко светило летнее солнце и он был полон пчел и жирных комаров. То одна, то другая из трех девочек вечно забывала здесь толстовку, шарф или шапку и потом получала за это нагоняй.

Из «Пути в Лавлорн» Джорджии С. Уэллс

МИА

Наши дни

– Ничего себе. – Моя лучшая подруга, Эбби, держит двумя затянутыми в белую перчатку пальцами кусок сгнившей материи. – Что это такое?

Чем бы это когда-то ни было – курткой? одеялом? небольшим ковриком? – теперь эта штука совсем черна, жестка от скопившихся и высохших на ней за много лет пятен и вся изрешечена дырками там, где ее проели насекомые. И она ужасно воняет. Несмотря на то что от Эбби меня отделяет половина комнаты, где громоздятся горы из книг, давнишних газет, ламп, старых кондиционеров и картонных коробок с сотней так и не распакованных и так и не использованных покупок из числа тех, что обычно заказывают в полночь в телевизионных магазинах – блендеров, универсальных ножей, мягких игрушек и даже одной духовки с грилем, – от этого зловония все равно начинают слезиться глаза.

– Не спрашивай, – произношу я. – Просто засунь это в пакет.

Она качает головой.

– Твоя мама, что, хранила здесь труп? – говорит она, а затем, осознав, что сболтнула лишнее, засовывает тряпку в большой пластиковый пакет. – Прости…

– Ничего страшного, – отвечаю я. Это одна из тех вещей, которые так нравятся мне в Эбби: она просто-напросто забывает все важное. Она реально никак не может запомнить, что, когда мне было двенадцать лет, меня обвинили в умышленном убийстве лучшей подруги. Если погуглить Миа Фергюсон, первым делом выскакивает пост, размещенный в популярном блоге по вопросам воспитания детей, озаглавленный: «Как дети становятся чудовищами? Кто виноват?»

Отчасти то, что Эбби об этом все время забывает, объясняется просто: она переехала в наш городок всего два года назад. Само собой, она слышала об убийстве – о нем слышали все, – но когда ты получаешь подобную информацию из вторых рук, это воспринимается совсем по-другому. Для тех, кто живет за пределами нашего городка, гибель Саммер стала трагедией, а то, что главными (ладно, не главными, а единственными) подозреваемыми стали трое детей, явилось ужасом, ужасом невообразимым.