Читать «Клинок без ржавчины» онлайн - страница 30

— Надоел ты мне, старик! Кто тебя просит?

— А ты мне скажи, парень, отец у тебя есть?

— Ну, есть! Тебе-то что?

— Вот твой отец меня и просит: побереги, друг Иона, моего неразумного сына. Понял, студент? И заруби себе на носу, что проклятая пуля не только тебя убьет, она и отца твоего доконает. В этом все зло войны… Пусть моя пуля меня убьет, согласен. Но разве одна пуля только одного человека убивает?.. Нет, мальчик.

Ардашелиа промолчал. А утром, когда батальон снялся с бивака, Гури подошел к Ионе и попросил у него табаку.

— Ты куришь? — удивился Иона. — Ни разу не видел тебя с цигаркой.

— Да нет, я давно курю, — сказал Ардашелиа, но цигарку он никак не смог свернуть, три раза порвалась у него в руках толстая газетная бумага. Эта невинная ложь многое сказала Ионе. И когда они к вечеру остановились на отдых, Мебуке положил свой вещевой мешок рядом с мешком нашего студента.

— Мой сосед что-то по ночам митингует… Он-то себе спит, а я глаз не смыкаю, речи его слушаю… Пристроюсь тут рядом, не возражаешь?

— Не возражаю, — сказал Ардашелиа и, достав из кармана пачку румынских сигарет, предложил: — Ну что ж, покурим на сон грядущий?

— Я сроду не курил, — сказал Иона.

— Знаешь, я тоже не из курящих, — вдруг рассмеялся Ардашелиа.

А через несколько дней на высотах под Балаклавой Иона Мебуке доказал, что он для молодых солдат не только докучливый дядька… Пришлось ему вместе с Ардашелиа делать проход в проволочном заграждении. За полчаса они вскарабкались по каменистому склону на гребень высотки и довольно долго провозились с дьявольски запутанной спиралью Бруно. Им очень мешали осветительные ракеты на парашютиках. Пока они висят над твоей головой, заливая все вокруг мертвенным светом, ты замри, чтобы твоего дыхания и трава не слышала… И моли бога, чтобы он превратил тебя в камень или надел на тебя шапку-невидимку. Иногда в небе вспыхивали сразу по две-три ракеты, и тогда молодой солдат не знал, куда девать свои руки, свои ноги, все тело свое, которое, как ему казалось, ищет вся Германия, чтобы разорвать его в клочья и смешать с землей. И все-таки дело свое они сделали. Но впереди, у самых немецких окопов, оказалось еще два ряда проволоки.

— Подожди меня здесь, прикроешь в случае чего, а я быстро, — сказал Ардашелиа и пополз вперед. Иона укрылся в небольшой воронке, потер свои ободранные о камни локти и притих.

Где-то совсем близко полилась вода, затем кто-то принялся насвистывать незнакомую песенку. Иона осторожно выглянул из воронки: слева от него, освещенный ракетой, стоял немецкий солдат и мочился. И насвистывал себе… Потом, застегнув ширинку и все так же насвистывая, достал из-за голенища гранату с деревянной рукояткой и на что-то нацелился. Как на что-то?! Мебуке яснее ясного видел, что немец, сделав шаг вперед, нацелился именно на его воронку.

«Заметил меня или что ему померещилось?» Выяснить это Иона не успел. Немец метнул гранату. Насмерть перепугавшись, Иона бросился на дно ямы. Он услышал, как граната шлепнулась на землю и покатилась вниз, в воронку. Иона хотел прикрыть голову руками, но они уже не послушались. Как у мертвого. Он и был мертвым. Но вот робко шевельнулось сердце. Шевельнулось и опять замерло. Потом удар за ударом, все громче, все чаще. И прежде чем радостная весть дошла до сознания, Иона плотью своей почувствовал, — граната не взорвалась! Не взорвалась! Не взорвалась!