Читать «Клинок без ржавчины» онлайн - страница 196
Константин Александрович Лордкипанидзе
— Не смей, убери руку. Я умру сейчас.
— Хорошо, больше не буду, — покорно сказал Цоги. Некоторое время они сидели молча и смотрели, как один за другим гаснут на алавердском поле праздничные костры.
Неожиданно Шуко спросила:
— А ты вправду убил бы этого татарина?
— Правда. А потом забрал бы тебя и ушел в Шираки. Знаешь, что со мной было, когда я Шираки впервые увидел?
…Он вошел в пшеничное поле, сорвал с головы шапку и бросил ее на землю.
— Не уйду отсюда! Ничего не хочу — ни воды, ни пищи, только дайте мне на это смотреть.
— Значит, больше ничего не хочешь? — спросил Антай.
— Ничего больше, клянусь святым Георгием. Возьмите себе все горы со всеми ущельями и снежными вершинами. Все отдам за клочок вот такой земли!
— Ох, не верю, Цоги. Когда это было, чтобы тушин за сохой ходил.
— А я пойду! Надоела мне собачья жизнь пастуха…
— И ты со мной, Шуко, пойдешь. Я знаю, тебе понравится Шираки.
— А как же я отца одного оставлю?
— Как все оставляют, — сказал Цоги.
— Ты знаешь, отец из-за меня не женился во второй раз. А он любил одну женщину. И сейчас любит. Очень любит. Но домой не приводит.
— Почему? — удивился Цоги.
— Стыдится меня, я уже не маленькая.
— Такой человек меня поймет, — сказал Цоги. — Как только вернусь я с Каспия, пришлю сватов. А коли откажет — все замки сломаю и украду тебя. Я сейчас не пеший, не догонят!
Но недаром говорят, что нет ничего короче на свете, чем счастье бедняка. Они уже кончились, эти самые счастливые минуты в жизни Цоги Цискарашвили.
Его белый жеребец, сброшенный в пропасть внезапным камнепадом, никуда уже не повезет своего хозяина.
На Мелехском перевале есть такие места, где даже громкий человеческий голос может сорвать висящий буквально на волоске снежный карниз. А это же начало лавины. На таких тропах горцы идут молча. Когда начинается перегон овец, пастухи, приближаясь к наиболее опасным местам перевала, стреляют вверх из ружей — проверяют, удержится или не удержится карниз. Если обвал уже назрел, то после ружейного залпа карниз обязательно рухнет: малейшее сотрясение воздуха — и огромная масса снега приходит в движение.
Чудом спасся Валериан — заслышав грохот обвала, он успел выпрыгнуть из седла и сейчас со сломанными ногами лежал на тропе.
Он не стонал, не звал на помощь. Ему хотелось умереть.
Глава восьмая
Обидно, конечно, когда твои сваты возвращаются с отказом. Но вдвойне обидно, если они возвращаются из дома невесты трезвыми и голодными. Отказать откажи, это, в конце концов, твое отцовское право, но зачем так унижать моих сватов. Неужто разорили бы старосту два рога водки и кусок пирога.
Какими жалкими и несчастными выглядели неудачливые сваты, когда, не доехав до двора Сабедо, они, кряхтя, слезли с коней у кабачка Арсена. Видно, Антай и Жгуна решили выпить по чарке для храбрости, ведь у трезвого язык не повернется, чтобы огорчить человека плохой вестью.
Кабачок Арсена у подножия Лашари — самое бойкое место на перегонной дороге. Раньше здесь была молельня— невысокая каменная ограда, увешанная рогами оленей, туров и быков. Однажды с горы сорвался большой камень — и священной ограды как не бывало. Молельню перенесли в другое место, а тут обосновался Арсен, правильно рассудив, что бедному человеку одно утешение на этом свете: либо молиться, либо пить.